Парни со стволами

Вдруг на повышенных оборотах взревел мотор, и пальцы сами переключили «беретту» на автоматический огонь. Единственное, что Котов успел подумать, это то, что из низинки на машине выбраться можно только одним путем. Тем, каким он сам прибежал сюда. Склоны слишком крутые.

Машина вывернула откуда-то справа и понеслась прямо на него, подскакивая колесами на камнях и взбрыкивая задом, как норовистая лошадь. Это была старая «Тойота» с хорошим клиренсом и облезлой краской. Не сбавляя скорости, Котов побежал навстречу машине, глядя на камни под ее колесами и разглядывая путь, который осталось ей проехать, прежде чем они встретятся. В лобовое стекло спецназовец бросил один только взгляд. Ничего примечательного. Голова как голова. Молодой. Не это важно.

Важно было разойтись с машиной, которая постарается его сбить, и как-то остановить ее. Да, вон большой камень. Они сойдутся примерно возле этого камня, и водителю придется вильнуть вправо. Слева он не сможет объехать камень, потому что там склон и можно перевернуться. И у камня надо постараться прострелить ему переднее колесо. Это не асфальт, куда он на голом диске денется!

Прыгать в сторону Котову пришлось гораздо с большей поспешностью, потому что сверху появились сразу две фигуры сирийских солдат. Две длинные очереди прорезали воздух, и спецназовец физически почувствовал, как пули прошивают металл машины. Как пробивают борта, капот, как впиваются в тонкий металл кабины и рвут внутреннюю отделку.

Рев мотора сменился утробным затихающим гулом трансмиссии, а сам мотор вдруг заглох. Котов выругался, лежа на боку и глядя, как останавливается машина, как открывается водительская дверь, и из нее на землю вываливается окровавленное тело. Справа в низинке показались французские легионеры, несущиеся рысью следом за Броссаром. «Крепкие ребята, — с разочарованием подумал капитан, поднимаясь на ноги. — Они бегом проделали путь, вдвое больший, чем сирийские солдаты, а вышли к месту почти одновременно с ними. Жаль, что не чуть раньше. Стрелки хреновы!»

Засовывая пистолет в чехол, Котов подошел к телу возле машины. Рядом уже стоял французский лейтенант, без всяких признаков одышки и сильного сердцебиения, только лицо раскраснелось.

Котов присел рядом с лежавшим лицом вниз человеком и перевернул его на спину. Снайпер был еще жив. Одна пуля пробила ему бедро, задев поверхностную бедренную артерию. Вся штанина, от середины бедра и ниже, была напитана кровью, как губка. Даже на земле уже натекла приличная лужица. Вторая пуля прошла ниже ребер, видимо, пробив печень. Третья разбила локтевой сустав, и рука моталась, как тряпка.

Кто-то из легионеров уже достал аптечку и приготовился накладывать шину на ногу, но Котов остановил его. Снайпер медленно открыл глаза. Его невидящий мутный взгляд сначала смотрел просто в пространство, потом во взгляде появилась мысль, и раненый сфокусировал свой взгляд на лице русского. Белеющие губы растянулись в жуткой предсмертной улыбке. Сириец начал что-то шептать, глядя на Котова. Стоявший рядом легионер, видимо, этнический араб, начал переводить на английский:

— Ты… Опять живой… Я промахнулся… Ты все равно умрешь… Он тебя приговорил…

Челюсть раненого отвисла, смысл в его глазах пропал, оставив только напряжение и боль. Тело вытянулось, став как будто длиннее. Котов поднялся на ноги и отряхнул брюки. Все, снайпер умер. Но то, что он сказал, поразило спецназовца очень сильно. Кто он? Кто приговорил? За что? Как давно тянется эта охота? Первый выстрел был тогда, когда с ними ехала в Эн-Нахию Марина Стасько с медикаментами? Или раньше, но он еще не понял, что это уже идет охота на него?

Котов вернулся на дорогу, где как ни в чем не бывало стоял Сидорин и спокойно ждал его.

— Ну что там? — спросил полковник, и от его взгляда стало неуютно на душе.

— Застрелили! Неумехи-сирийцы палить начали. Я его мог взять, а они начали стрелять. Виноват, Михаил Николаевич, лопухнулся. Как сопляк-первогодок!

— Ты чего развоевался? — подозрительно посмотрел на капитана Сидорин. — Случилось чего? Ну-ка?

— Да так, мелочь. Понимаете, когда я подошел, он еще был жив. Увидел меня и заявил, что стрелял именно в меня, что промахнулся, но мне все равно не жить, потому что какой-то «он» меня, видите ли, приговорил к смерти.

— Борис, мы уже выясняли с тобой, что эти снайперы — не более чем случайность, совпадение. Ты у нас бизнесмен, депутат, чиновник высокого уровня, от которого зависит распределение бюджетных средств? Кто и зачем тебя станет выслеживать и убивать? Это паранойя, Боря, я тебя медикам сдам.

Котов вздохнул. Он понимал, что Сидорин так не думает, но полковнику сказать нечего, потому что он и сам голову сломал. Но кто? Кому нужен просто капитан Котов, кто затаил на него кровную обиду? Вообще-то основания его не любить или даже ненавидеть есть у многих. Мало ли он провел операций и убил международных преступников, различных террористов и другого рода врагов, с которыми пришлось сталкиваться? Но чтобы вот такая реакция!