Читаем Пародии. Эпиграммы полностью

г) гнусные эмпирики;

д) наиболее гнусные вульгарные социологи;

е) прозябающие в плену;

ж) помесь тех и других;

з) прочие.

Все вышесказанное очень важно и значительно. Это общеизвестно. Поэтому я не ограничиваюсь данной статьей и в дальнейшем еще вернусь к затронутым мною темам. (Смотри мои статьи в №№ «Нового мира» за 1934, 35 и 36 годы, также в будущем и последующие за ним годы.)

Е. Усиевич

Опасная дорога

Основные задачи текущего момента, расстановка и соотношение сил на данном этапе ни в коей степени не препятствуют тенденции наших некоторых поэтов, с одной стороны, двигаться в сторону лирики, хотя, с другой стороны, у остальной некоторой части налицо тенденции явно недоучитывать значение этого жанра, признаком которого является тенденция, ведущая к организации эмоций пролетариата, явно отвечающая соотношению сил на данном этапе, грандиозному строительству и учитывающая социальные корни.

Тем большая опасность в стихотворении М. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу», в тех высказываниях, какие мы имеем на данном этапе в этом чрезвычайно субъективном талантливом произведении:

Выхожу один я на дорогу;Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,И звезда о звездою говорит.

Если учесть категорию образов, которыми оперирует поэт, как то: «один», «я», «пустыня», «бог» и прочие, не отвечающие нашей идеологии предикаты субъективно-идеалистического порядка, мы имеем налицо на данном этапе величайшую опасность, ни в коей степени нас не устраивающую:

В небесах торжественно и чудно!Спит земля в сиянье голубом…Что же мне так больно и так трудно?Жду ль чего? жалею ли о чем?Уж не жду от жизни ничего я,И не жаль мне прошлого ничуть;Я ищу свободы и покоя!Я б хотел забыться и заснуть!

Если нас полуустраивает констатирование сна земли в голубом сиянье и в большей степени устраивает отсутствие жалости к прошлому, доминантой которого явились эксплуататорские отношения, то ни в коем случае нас не устраивает неожидание от жизни ничего и хотение забыться и заснуть, как вреднейшее высказывание, тормозящее решение задач на данном этапе, и тенденция чрезвычайно опасная, с которой мы явно будем драться, ибо доминирующие эмоции пассивно-субъективного порядка нас ни в коей мере не устраивают!

Нас не устраивает также и последующее псевдоактивное, с одной стороны, и пассивно-идеалистическое, с другой стороны, высказывание поэта:

Но не тем холодным сном могилы…Я б желал навеки так уснуть,Чтоб в груди дрожали жизни силы,Чтоб дыша вздымалась тихо грудь,

— ибо констатирование, с одной стороны, холодного сна могилы, не стоящего на уровне задач, и, с другой стороны, любви, не имеющей социальных корней на данном этапе расстановки и соотношения сил, ведет поэта по дороге, которая ни в коей степени не является нашей дорогой и может завести его в болото формализма, являющегося чрезвычайной опасностью на данном этапе!

Материалы и исследования

Пушкиноеды

Ревнивец

Отрывки из юбилейной трагедии

Эпизод: Творчество.

Раннее утро. Кабинет. Стол, свеча, диван, на котором в ночной рубашке, поджав под себя голые ноги, сидит Пушкин. Почесывается.

Пушкин.

Все чешется. Смешно подумать — блохи,Ничтожества, которых мы кладемПод ноготь и без сожаленья давим,Напакостить способны человеку.Прервали сон. Всего лишь семь утра.Что делать в эту пору? Кушать — рано,Пить тоже, да и не с ком. Взять перо.И вдохновенью вольному предаться?И то пожалуй. Сочиню-ка я«Посланье к ней», иль нет, «Посланье к другу».Сто двадцать строчек. Экое перо
Писать не хочет, видимо, боитсяЦензуры Николая. Ну, вперед!На деспота напишем эпиграмму.А может, написать в стихах роман?Иль повесть в прозе? Муза, помоги…

Эпизод: Семейная сцена.

Продолжение эпизода. Стук в дверь.

Пушкин.

Антре. Кто это? Natalie? Так рано?

Жена.

Ах, Пушкин, что за вид?

Пушкин.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмористическая проза / Юмор