Пароль не нужен

– Значит, не цыган? Тогда врешь... Меня только цыган может украсть, чтоб я ему была надолго.

– Этот тоже цыган будет.

– Старик?

– Нет. Молодой.

– Умный?

– Очень... Посадит он тебя в коляску, ноги тебе укутает мехом, гикнет – и понесут вас кони к нему в бревенчатый дом, а окно там на зеленое море глядит, и ночи там вовсе не бывает.

– Слушай, – шепнула Маша, – ты шутишь, а тебе смерть в глаза смотрит, я знаю, я в висках дрожь чую, когда с тобой говорю. Ты берегись. Ты старика берегись усатого, он тебя погубит, мукой смертной изведет...

– Маня! – закричали с освещенной эстрады. – Манюня, чавелла! Танцуй и пой последние денечечки.

Скрылась Маша в темноте, а потом, как в волшебстве, появилась из ночи на свет эстрады, и запела, да как! – мороз по коже дерет и такая смертная тоска, что плачь, пей да молись, а там – пропади все пропадом.

– Максим, – трезво сказал Аполлинэр, – ты меня извини, ты как лошадь – добрый. А я сейчас сон видел, будто моя Реганда первой придет. Только глупо все это. Ну, отстроятся они. А все равно их снова пожгут. Сейчас такая жизнь, что коням и мужикам спуска ни от кого не будет...

...А в это время побежали по городу мальчишки, размахивая над головой экстренным выпуском газет. Вопили во все горло:

– Япония начинает переговоры с красными в Дайрене! Мы преданы! Все – к оружию! Америка молчит!

РЕЗИДЕНЦИЯ МЕРКУЛОВА

Премьер беседовал с американским дипломатом Гроверсом уже второй час. Разговор их, при всей его внешней доброжелательности, очень напряжен и ответствен. Шифровка, полученная от американского журналиста Губермана, аккредитованного при правительстве Читы, о возможности русско-японских переговоров, совершенно недвусмысленно говорила о том, что сейчас настал именно тот момент, когда можно «разлучить влюбленных», имея в виду Спиридона Меркулова и великого микадо. Именно сейчас представилась возможность вбить клин в японо-белодальневосточный альянс. Это возможность редкостная и очень перспективная.

Именно-то поэтому Гроверс и должен был убедить Меркулова в целесообразности американской ориентации.

Гроверс брал Меркулова логикой и сухостью, отлично зная, что японский генерал Тачибана в разговорах с премьером всегда был мягок и торжествен.

– По-видимому, господин премьер, вопрос вашего престижа на фронте борьбы с иностранной опасностью – я имею в виду конечно же красную опасность в первую голову – может решить не что иное, как уровень вооруженности ваших армий.

Спиридон Дионисьевич вел себя по-купечески хитро: жевал седой ус, повторял свою присказку – «в этом деле надо тщательно разобраться», улыбка не сходила с лица; старая заповедь: если плохи дела – улыбайся и кажись на вершине счастья. Вот только руки его производили движений несколько больше, чем обычно, – это только и выдавало волнение.

– Как вам кажется, господин премьер, я прав или нет?

– Теоретически – да, миленький мой. Только вопрос практики меня смущает. Вы далеко, а кой-кто близко. И потом, если на полную честность, говорливы больно у вас политики. Маяк – он чем ценен? Он ценен тем, что постоянно, в одном направлении подмигивает, а вы Колчаку мигали, мигали, а потом спать ушли. А наши верные японские союзники – те подобным образом не поступили.

– Мы в данном случае разбираем вопрос перспективы сопротивления полчищам, угрожающим вам с запада, из Хабаровска.

– Миленький, миленький мой Гроверс, молодой вы, хитрите слишком хитро. Вас больше всего сейчас волнует, как бы желтых – плечиком, плечиком да обратно на острова с Дальнего Востока! Разве не так? Оттого и проигрываем во всем, что норовите мелкие интриги решить, а крупной интрижки, московской, – ее вроде бы и нет для вас. Про вооружение наше для чего говорите? Из нелюбви к Ленину? Не только. Из нелюбви к микадо. Чтоб его позлить, а нас с ним рассорить.

Гроверс откинулся в кресле, чувствуя в себе остро вспыхнувшую злобу. Молодые – честолюбивы, им кажется, что нет их хитрей и прозорливей, старики, им кажется, медленно мыслят, а вон, пожалуйте, старик, старичок, а все понял, все на свои места расставил и смеется, усатый дьявол!

– Господин премьер, мы в Америке умеем ценить шутку. Вам следовало бы родиться американцем.

– Как бы мне им стать не пришлось, – ухмыльнулся Меркулов. – Уйду вот в отставку и к вам попрошусь. Ботинки чистить на улицах стану. – И без паузы: – Сколько оружия-то дадите?

– Три тысячи карабинов и патроны к ним, – быстро ответил Гроверс.

– Патронов у вас тут нет...

– Уже на подходе.

– Сколько?

– На каждый карабин по сотне.

– Думаете, этого нам хватит до Москвы? Что с пулеметами?

– Этот вопрос, а также проблема танков и артиллерии сейчас находится в стадии окончательного разрешения в Вашингтоне. По-видимому, решение этого вопроса находится в прямой связи с тем, какова будет ваша позиция.