Партия

– Я одного не понимаю Тей. Почему все это время ты делала вид, что все происходящее вокруг тебя НОРМАЛЬНО?! И соответственно также себя вела. При том, с самого начала нашей встречи. Для тебя было абсолютно нормальным появления постороннего мужчины, который все о тебе знал и позвал зачем-то с собой. Было абсолютно нормальным, что тебя беспрепятственно пустили в Милитари. Хотя ты знала, что такого быть не может. Было нормально и то, что он, то есть я, все последующее время посвятил тебе, оплатил твое образование, представил и перезнакомил со всей элитой Милитари. Ты общаешься с членами Верховного Совета практически на равных. Не задавая ни одного вопроса, ты просто принимала. И многое что для тебя должно было быть непонятным. Согласись. Но как только тебе стало неудобно… то есть сегодня, ты начала задавать вопросы. Хотя именно сегодня ты получила ответы…эээ….на самые злободневные вопросы. Ну как минимум, именно они тебя должны были волновать.

Тей, прикрыв лицо, тихо всхлипывала, будучи не в состоянии отвечать.

Насим, сделал паузу, то ли, чтобы дожевать печенья, то ли, чтобы получше обдумать последующие слова. Он так и ни разу не посмотрел на Тей. Смотрел то в окно автомобиля, то урывался в пакетике, чтобы достать печенье с полюбившейся уже начинкой.

– Ты узнала, кто повинен в смерти твоей матери. Кто повинен в той трагедии, которая произошла в твоем городе, в Мингланде. – Насим сделал паузу. Тей затрясло от этих слов. – Но вот что странно… Получив ответы, ты начала задавать вопросы.

Тей всем телом рыдала, не смея поднять голову. Глухие всхлипы вздергивали плечи. Ей становилось все тяжелей дышать. Громкое рыдание перешло в начале скулящие всхлипы, а потом и вовсе застряло у нее в горле. Она не ведала, как можно выразить ту смесь ужаса, отвращения и неверия, которые сейчас ее одолевают. В тот момент, когда машина остановилась, она резко подняла голову, точно вышедшая из долгого оцепенения. Она бросила удивленный взгляд на Насима, который спокойно доедал свои печенья и с интересом наблюдал с окна машины на прохожих. Тей совершенно точно знала, что он за ней наблюдает. Хоть и не смотрит в ее сторону. Холодок пробежал по спине, а потом окутал все тело. Тей точно пробудилась от пятилетнего сна. Удивленная своим открытием, она молча перевела взгляд в свое окошко, но ничего уже не видела. Только лицо Насима: сухое, надменное, с ленивым взглядом из-под полуоткрытых век и с ужасающей безразличной улыбкой. Так мог улыбаться только Насим. И только сейчас Тей поняла, насколько нечеловечным была эта улыбка. И только сейчас ей стало по-настоящему страшно.

Тяжелые кованные ворота бесшумно распахнулись, пропуская скользящую машину. Автомобиль, проехав вдоль ровных изумрудных газонов, остановился перед широкими мраморными лестницами. Все моментально для нее стало чужим и незнакомым. И даже трехэтажный дом со стрельчатыми окнами, где она когда-то обрела покой, высокомерно взирал на нее, как на чужака. Тей с изумленно смотрела на дом, на встречающих ее у порога двух черных мраморных львов с разинутыми пастями, будто впервые все это видела. Хотя жила в этом доме пять лет. Проходя следом за Насимом в дом, она почувствовала себя здесь более чужой, чем тогда, когда оказалась здесь в первый раз. Точно не было пяти лет, которые здесь она прожила.

Через парадную дверь они попали в просторную комнату с шестью колоннами и с низко свисающей хрустальной люстрой. В огромной холе были по центру расположены огромный диван, с двумя креслами по обе стороны от него, а напротив диван размером поменьше. Прямо по центру мягкой мебели стоял деревянный журнальный столик.

Не проронив ни слова, с опущенной головой, Тей быстро пересекла комнату и направилась прямиком к лестнице на противоположной стороне. Она не обернулась, но точно знала, что Насим смотрим ей в след. Ей внезапно захотелось развернуться и с криком выбежать из дома. Но чувство страха, которое ее переполняло, ее остановило. И «чужие стены» являлись стенами, которые могут спрятать от собственных страхов. Так думалось Тей.

Но в комнате тревожность и нервозность только возросли. Мебель и стены в пастельных бежевых тонах, которые раньше дарили ей покой и умиротворение, сейчас ей казались безликими и угрюмыми. Огромная кровать с высоким изголовьем, которую она считала просторной, теперь ей казалась большой и холодной. Обведя комнату унылым взглядом, она плюхнулась на кровать, не снимая обуви и так там и осталась, абсолютно не следя за временем. То, что уже ночь она поняла из-за темноты, которая окутала ее. Темнота немного умиротворило ее, словно спрятала ее от событий сегодняшнего дня, да и от самой себя. Но до полного спокойствия было еще далеко.

То и дело перед ее глазами мелькали то прозрачные глаза Адель, то восковое лицо Данира, то неподвижные фигуры на диване, скрытые в полумраке. Именно они не давали ей покоя. Стоило ей закрыть глаза, то она снова оказывалась в кабинете.