Партизан

Утром выстроенный первый батальон малость припух, когда увидел своего нового командарма и инструкторов из школы НКВД в полной выкладке, с разгрузками, в «лешаках» и в высоких немецких ботинках, вместо сапог. Тут же все поняли, что попали они крепко, и дни в тылу противника им раем покажутся. Так оно и вышло! Так как, кроме бумажек, мне больше заниматься нечем было, то взял обучение на себя, причем и инструкторам говорил о том, что делите людей на тех, кто поспособнее, и у кого есть хватка к службе. Будем из них сержантов лепить, так как надеяться на то, что в качестве пополнения и далее будут подавать фронтовиков и обстрелянных бойцов, не приходится, июнь заканчивается, начинается новый призыв, так что поступит молодняк двадцать четвертого года рождения, так как всех запасников уже отовсюду выгребли. В этом батальоне были люди совершенно разных возрастов. Кое-кому уже давно пора в запас, так как все силы из них сорок первый и котел вытянули. Но армия должна быть большой, поэтому места для службы всем хватит. А там – как повезет, пули здесь не разбирают, кто какого года рождения и кем служит.

Вслед за этим батальоном потихоньку начали подтягиваться и маршевые, и красноармейцы из Будогощи, двадцать шесть «полковых школ» заработало в небольшом пространстве между Путилово и Назией. Прибыли дивизионные пушки, минометы, начала прибывать танковая бригада, которую я сразу разделил, передавая танки и инженерно-технические службы в стрелковые полки четвертым батальоном. К этому времени с испытаний вернулись три моих установки, да еще и с прибытком, теперь их 32 штуки. Шла середина июля, когда первый батальон был полностью обучен и укомплектован. Пришла пора сдавать экзамен. Такой прием я использовал и в своей бригаде, поэтому обратился, через голову командующего фронтом, напрямую в Ставку. Предложил Василевскому провести разведку боем, но не на направлении будущего наступления, а в стороне от него, у станции Новая Малукса. Это – следующая станция за печально известным Погостьем, ближе к Ленинграду. Перерезав железную дорогу, мы можем поставить командиров 201-й и 212-й пехотных дивизий в известную позу, так как на пятачке между болотами у них три полка сидят. Место там жутко неудобное, немцы там держатся за счет того, что по железке доставили туда средние стандартные доты и обсыпали их гравием прямо с путей. Наши сидят у края болота, по уши в воде, в 550 метрах от этих дотов. И сделать ничего не могут. Так, беспокоящий огонь ведут с больших дистанций, без всякого результата.

– Что требуется?

– Да ничего особенного. Пару моих тележек доставить в Погостье и разрешить переместить первый батальон 1098-го полка и выпускников полковой школы сержантов к Лодве.

– Хм! – послышалось в трубке.

– Ну, просто, чтоб начальники не мешали и под руку не лезли, Александр Михайлович. Я закончил комплектование и обучение первого батальона, хочу посмотреть, что получилось.

– Хорошо, я тоже хочу взглянуть.

Короче, начальство не запретило, и, даже не уведомив Мерецкова и компанию, мы начали проворачивать подготовку к операции, согласовывая действия только между командующими двух армий: моей и 54-й, генералом Сухомлиным. Ему этот узелок костью в горле стоял. Человек он абсолютно военный, бывший начальник кафедры тактики и оперативного искусства Академии Генерального штаба. Он, как никто, понимал, что подобные операции должны проводиться в полной тишине. У него через огромное болото:

Малукский мох, была гать проложена, за счет которой он менял войска на южном его берегу и доставлял туда боеприпасы.

Через болото мы не пошли, немцы далеко не дураки, и имеют хорошую оптику, прибытие «свежих» частей будет замечено, и без потерь не обойдется. Я же своим поставил задачу не допустить потерь. Ужом крутитесь, товарищи сержанты и средние командиры, но это – экзамен на вашу зрелость и готовность выполнить любой приказ с минимальными потерями. До поселка № 8 доехали с комфортом, на «кукушке». Ночи уже не такие светлые, как в июне, но темнотой это назвать сложно. К часу ночи закончили марш, прошли тылами 951-го полка и сосредоточились у высоты 52,2, откуда начиналась траншея, ведущая на позиции 941-го полка, куда батальон отправился небольшими группами, в строжайшей тишине и во многих местах ползком. Здесь между противниками всего 300–400 метров. Эти места я хорошо знаю, сейчас по линии бывших немецких траншей грунтовка идет. Основу для нее наши пленные насыпали в далеких 41–42 годах. Расстояние позволяло использовать гранатометы всех типов. Ребята из сорок первого полка встретили нас встревоженно, у немцев мощная артиллерия, и малых потерь при атаках у них не бывает.