Партизанская искра

— Умирать не собираемся, а если придется, то так, чтобы сказали про нас: «они храбро боролись за Родину и погибли, как герои». А герои всегда бессмертны.

По одному расходились хлопцы в разные концы огромного села. Шли без боязни, твердо ступая, с сознанием, что идут по своей собственной земле.

Парфентий, проводив Полю, возвращался домой. Из-за леса показался большой круг луны, мягко ложились поперек дороги длинные тени деревьев и между ними вытянутая тень Парфентия. Стало заметно виднее.

За поворотом улицы Парфентий увидел приближающуюся фигуру румынского патрульного. Неверной, вихляющейся походкой пьяного Парфентий пошел прямо навстречу солдату.

— Стой! — окликнул патрульный, клацнув затвором винтовки.

Парфентий остановился.

— Кто идет?

— Сва-а-а-и… не видишь, что ли?

— Куда иди?

— Домой иди, — передразнил Парфентий.

— Поздна. Ночь. Спи надо.

— Без тебя знаю, что надо.

— Эй, дурак, пьяна свиня.

— Вот, вот, угадал, она самая. Пьян, пьян вдрызг, понимаешь?

— Понимай, понимай.

— На именинах был, гулял, самогон пил, — лепетал Парфентий, затем, смешно вскинул вверх руки, перебирая «непослушными» пьяными ногами, без складу и ладу забубнил:

Гоп, мои гречаники, гоп, мои мили,Що ж вы, мои гречаники Не скоро поспилы.

Жандарм вдоволь насмеялся над «пьяным» и, слегка ткнув Парфентия прикладом в живот, с деланной строгостью приказал:

— Иди на твой хата. Спай. А то застрелу.

Глава 13

В ЛЕСУ

Так, день за днем, стараясь обходить людные места и села, в которых его могли узнать, подолгу отсиживаясь в лесных посадках, Моргуненко добрался до Саврани. Это был один из самых отдаленных северных районов Одесщины. Но помимо отдаленности, Савранский район имел еще одну, очень важную особенность. Здесь, почти от самого районного центра Саврани, на многие километры вдаль и вширь тянулись густые дубовые леса. Это давало возможность патриотам разворачивать в тылу врага партизанскую борьбу.

У Моргуненко в этих местах не было ни родных, ни знакомых. Не знал он и явочной квартиры. Он хорошо держал в памяти лишь одну фамилию человека, которого ему нужно было разыскать здесь.

Владимир Степанович знал, что в этом районе есть люди, которые собирают силы для борьбы с оккупантами. Верил он также, что кругом много честных советских людей, но чтобы связаться с ними, потребуется время. Ему, не местному человеку, долго разгуливать нельзя, да еще в Саврани, кишащей теперь военными и гражданскими оккупантами и всяким предательским сбродом. Он решил прежде всего устроиться хоть на какую-нибудь работу, а потом, постепенно начать поиски человека, с которым должен встретиться.

Осторожно, стороной, он узнал от людей, что в савранское лесничество набирают рабочих. Это было самое подходящее дело, и Моргуненко, не откладывая, решил отправиться прямо туда.

Лесничество находилось в селе Слюсареве в нескольких километрах от Саврани.

Стояли последние дни сентября. По утрам уже плавали туманы, падали обильные росы. Но солнце еще грело, и дни стояли теплые, прозрачные, какие бывают только ранней осенью, когда погода устанавливается надолго.

Владимир Степанович шел лесом по мягкой песчаной дорожке. По обеим сторонам дороги плотным строем стояли величавые дубы с густозеленой листвой, еще не тронутой осенней желтизной. Солнце, спрятавшись за вершины, бросало на желтую широкую дорогу темные резные тени листьев. Справа и слева, через ровные промежутки уходили вглубь заросшие молодой порослью узкие квартальные просеки.

Учитель вглядывался в таинственную глубину каждой из них и думал, что, может быть, вот эта ведет туда, где обитают люди особого склада, люди, с которыми ему придется встретиться, долго и крепко жать руки и вместе бороться против врага. Его воображению представлялись землянки, скрытые густыми кронами дубов, люди с красными лентами на папахах (именно на папахах, так, и не иначе он представлял себе сейчас партизан); у коновязей лошади, жующие свежую траву. Учителю вдруг захотелось сразу, как это бывает в сказках, перенестись туда, к партизанам, миновав это проклятое лесничество.

«Стоит только решиться, шагнуть с дороги и… вот этой просекой прямо…» — подумал он и даже приостановился.

Глухая просека терялась вдали, оглашаемая полусонным птичьим щебетанием.

— Фантазер! — рассмеялся Моргуненко и быстро зашагал по дороге.

Чистый воздух с пьянящей примесью осенней прели, птичья разноголосица и весь вид предвечернего леса, спокойного и величавого, поднимали настроение и вселяли в душу спокойную уверенность.

Леса! Краса земли! Нельзя не любить вас. Спокойное и в то же время бодрое, сильное чувство охватывает всякий раз, когда входишь в лес.