Партизаны Е.И.В.(СИ)

Жёлтые ракеты, обозначающие команду приготовиться к прыжку, ушли в разные стороны, а через минуту - ещё четыре. Мишка достал из-за борта жестяной короб с парашютом:

- Фёдорыч, подсоби.

Сержант помог застегнуть ремни и довольно усмехнулся:

- По полтине заработаем!

- В боевом рейде по два пятьдесят полагается, - Нечихаев тоже умел считать деньги, и причитающееся за прыжки вознаграждение откладывал на подарок младшей сестре. - Все готовы? Цепляй вытяжные фалы! И красные ракеты давай!

Деревня Кошёлкино. Некоторое времени спустя.

- А я говорю, что Господь явил чудо! - отец Сергий внушительно указал пальцем в небо. - Не может человек своей волей по воздуху ходить аки по земле, и если сие случилось, то никак не без помощи небес. Ангелы по доброте своей дали крылья православному воинству. Дабы те успели придти на помощь погубляемым безвинно душам.

Аполлон Фридрихович с батюшкой не спорил, не до того ему было. Пока кто-то из добровольных сестёр милосердия перевязывал пробитое плечо и посечённую осколками ядра ногу, отставной поручик с тревогой прислушивался к частой стрельбе армейских винтовок и редкому бумканью ружья на колокольне. Манефа Полуэктовна оказалась настолько везучей, что не получила ни единой царапины, и продолжала палить по позабывшим про осаду французам.

- Самое бы время вылазку сделать, - предложил Клюгенау.

- Без вас там обойдутся, - священник отвлёкся от проповеди и подмигнул служке. - Лекарство принеси! И закусить чего-нибудь сообрази!

Тот довольно улыбнулся, предвкушая малую толику целебного снадобья и на свою долю, но уйти никуда не успел. В дверь забарабанили прикладами, и громкий голос спросил на чистом русском языке:

- Есть кто живой?

- Откройте, отец Сергий, - Аполлон Фридрихович сделал слабую попытку подняться. - Это свои.

- Нужно ещё разобраться, что там за свои.

- А кто недавно говорил об ангелах небесных, давших крылья?

- Аз есмь человек, и могу ошибаться.

Стук в дверь прекратился, и Клюгенау забеспокоился. А ну как пришедшие на подмогу гусары (а кому ещё взбредёт в голову прыгать из поднебесья?) обидятся? А тут раненые... За себя Аполлон Фридрихович не переживал - это не первые дыры в шкуре старого солдата, и если не случится горячки или антонова огня, то можно посчитать их пустяковыми царапинами.

- Открывайте, отче!

На разбор завалов ушло не менее получаса. И откуда в бедной деревенской церкви столько всего? Два сундука, резной комод, куча берёзовых дров, старинный клавесин, портрет Петра Великого в бронзовой раме, мешки с зерном и картошкой... Особенно удивительно последнее - господин главный губернский агроном неоднократно рекомендовал сей продукт, уверяя, что именно картофель выручит в трудную минуту. Неужели он подразумевал войну?

- Господин старший лейтенант! - отец Сергий перехватил Нечихаева около французских пушек, где тот руководил приведением их в полную негодность.

- Слушаю вас, - не слишком верующий Мишка, тем не менее, с искреннем уважением относился к священникам, и некоторое вольнодумство тому не мешало. - Требуется наша помощь?

- Да. Я хотел бы осмотреть пленных, и при необходимости... Ну вы понимаете? Из человеколюбия...

- Пленных? Увы, пленных у нас нет.

- Как это?

- А вот так.

- Расстреляли или повесили? Это не по-божески?

- Какое повешение, Господь с вами! Государственных преступников ждёт суд и каторга, чай в России живём, а не захолустье европейском. Поэтому не беспокойтесь, оба француза живы и здоровы.

- Оба?

- Ну да, двое их. Или вы отказываете нам в умении метко стрелять?

- Но я думал...

- Зря.

- Что зря?

- Для думанья у нас есть государь-император, а прочим же полагается проявлять разумную инициативу, своевременную смекалку, и прочие, способствующие укреплению государства материи. У нас в армии исключительно так!

По серьёзной физиономии Нечихаева никак не определить, шутит он, или нет, и лишь вид веселящихся гусар навёл отца Сергия на правильный ответ:

- Ржёте всё... А люди, может быть, страдают.

- Люди? - усмехнулся Мишка. - Знаете, меня всегда удивляла привычка некоторых... скажем так, человеческих особей творить добро. Нет, поймите, я не против добра как такового, но против его применения к чужим за счёт своих.

- Поясните свою мысль, господин старший лейтенант.

- Пояснить? Охотно. Причём на вашем же примере. Но сперва ответьте на вопрос - среди крестьян раненые есть?

- Есть.

- А среди моих гусар?

- Не знаю.

- Вот вы и пояснили... мне, во всяком случае. А себе?

- Не понимаю.

- А что тут сложного в понимании? Вам перед иностранцами стало стыдно, так?

- Но причём здесь это?

Мишка зло прищурился:

- А при всём! Прав был государь Павел Петрович - нужно выдавливать из себя раба. Какая, на хрен, забота о ближнем?