Партизаны Подпольной Луны

Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в сёлах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе. Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!

Снейп прибавил тем же тоном:

- О, благоухающие мандрагоры, видимо, нечто мистическое.

- Ещё скажу же я тебе, о любитель прелестей женских, Северус мой непостоянный, словно ветр!

Северус оторопел:

- От… откуда у тебя, Гарри мой Гарри, казавшийся простодушным, ассоциации меня с… ветром неким? Ответь, прошу.

- Да просто вселилось в голову мою, что непостоянен ты, аки ветр, но задуваешь в сторону едину. Лишь не познал пока я, откуда. Будь уверен, пойму едва, тотчас скажу тебе. Теперь за мною несколько строф из «Песни Песней Соломона» и определение направления ветра «тебе присущего».

Так слушай же, коли интересно слушать тебе о женщинах, к коим склонности вовсе не имею я и не имел никогда, поверь.

- Нет, говорил уж я, довольно стихов, и вовсе не охоч до женщин я, женили меня просто во времени этом, вот и всё. Вернусь, а… там будет видно, с кем и когда, да и будет ли сие, - бедный граф Снейп снова поник головой, но не тут-то было.

- Безмерно хочу я улечься с тобою, стихами божественными ублажённому и взогретому пуще меры, и имей меня, хоть женщиной в воображении своём, хоть мужчину настоящего. Всё равно мне, поверь, столь страстно жажду я проникновения скорейшего твоего, ибо стихами любовными сими распалён я.

- Но не сказал ты главного, Гарри мой Гарри, коий ветр есть я! Попробуй угадать, ибо и Квотриус прекрасный ветром звал меня. Тогда и состоится соитие наше, либо… нет, - теперь настаивал уже Северус.

Глава 94.

- Должен угадать я, как называл тебя Куотриус ушедший?! Нет! То было его уделом, называть тебя, как хотелось ему лишь. Моё же дело суть имя новое даровать тебе, о Северус, птица моя улетающая уж, дабы называть так в моменты нежности и близости.

Ветр ты… западный, сухой, отголоски запахов моря Внутреннего приносящий, но не влагу его, запах водорослей прелых на брегу Альбиона, крик чаек над водами¸ хлопание крыльев не знаемых до видения, озарившего разум мой в то время, когда был в тебе я… прекрасных, белоснежных лебедей, как назвал их после ты.

Уж вскоре прилетят они на Озеро наше, подгоняемые ветром западным, тобою, Северус! Увижу наяву я птиц превосходных сих, по красоте превосходящих даже розу, с коей сравниваешь меня ты. Розы многоцветные не раз видены мною на клумбах и близ дорожек в саду Хогвартса… из времени «нашего». Знай, всё более вспоминаю я Хогвартс тот, и кажется мне, будто и сейчас в нём я, только странно и непривычно безлюдном.

Таким он, верно, бывает посреди каникул летних, правда, о ветер мой западный? Северус мой, лебедь белый, свободу любящий, не покорный Гарри несчастному…

- Да, схожее есть нечто… без сомнения.

Северус был в замешательстве от нового прозвища своего и восторженного описания ветра западного, данного Гарри тоже… не без толики поэтичности.

Профессор Снейп никак не мог и не желал рассмотреть этот странный дар в своём студенте, считавшемся полнейшей бездарностью в Зельеварении, особенно, в Основах Алхимии. Мастер Зелий справедливо полагал, что мистер Поттер только и умеет правильно нападать и защищаться в магических поединках, как машина боевая. И на том спасибо, от Избранного большего не требуется!

Но сейчас Северусу стало до щекотки интересно, откуда же такие подробности описания вполне реального западного ветра, прекрасно известные лишь ему.

- Как удаётся рассказывать тебе… поэтично столь о ветре редком в местах сих, ветре западном, хоть и моря самого ты не…

Пожалуй, узрел его в видении ты, дарованном мною. Но откуда запах водорослей сей? Не было их в видении нашем с тобою.

- О, ветер западный задувал в Сибелиуме часто. Верно, город сей неподалёку от моря Внутреннего располагается.

И в видении моём в раз… тот водоросли были, кормились с них мы рачками мелкими и тварями некими изогнутыми, маленькими, прозрачными.

- Сие креветки есть, корм ищущие среди водорослей.

Но скажи, разве ныряли мы, дабы подкормиться рачками и креветками, Гарри мой Гарри?

- Ныряли не раз, но много больше. Длинные шеи опускали под воду, как и положено птицам, дыхание задерживая. Там клювами хватали мы снедь сию.

- Но не было «пропитания» такового в картинке, показанной тебе, Гарри мой! Думаю, приснилось тебе сие.

- Не знаю, но было сие, как наяву, с подробностями всеми. Инако откуда взять мне облик рачков сих и, как назвал ты их, криветок, о лебедь мой белоснежный?

- Хорошо, Гарри мой Гарри, довольно разговоров. Ложись на спину, вот так.

- А поцеловать? Разве не предадимся мы ласкам горячим, дабы распалить тебя, о сребряноокий Северус лукавый, на соитие драгоценное, долгожданное мною?