Партизаны Подпольной Луны

- А это ещё что за новизна появилась в обычном ласковом перечислении, кое даруешь мне ты, воистину сребряноокий Северус мой? Неужли придумал ты сам сравнение с каким-то цветком, схожим по названию с розою? Но как выглядит роза? И что такое розан? Ничего этого не ведаю я.

- Вот, посмотри у меня в голове, сейчас я представляю розу. Она нравится тебе, о биение сердца моего, кое в ладонях твоих, Квотриус?

- Я думал, полагал, что она должна быть тёмно-красною, почти сизою.

Но ошибся я. Никогда не видывал я цветка прелестнее.

- Вот розан, видишь его?

- О, как прекрасен куст сей, окроплённый цветами множественными!

- Тогда взгляни на себя в моём понимании. Это - орхидея, чрезвычайно капризный в домашнем содержании цветок дальнего Юго-Востока, столь дальнего, что и представить ты себе не можешь. Но уж, если начинает этот диковинное создание цвести, то и не остановишь его. Будет круглый год усыпана цветами и бутонами. Какова она тебе?

- Прекрасна сверх меры, необычайна, краше розы. А я и не мог подумать, глядя на желтовато-коричневатую розу, что может быть цветок - соперник ей. Так, значит, эта роза для тебя - Гарольдус? Тогда могу понять я любовь твою к нему. Пред глазами твоими он воистину прекрасен и может расположить тебя к любви.

- И знай, о Северус, источник бытия моего, для того я переместился сюда, к… вам, чтобы сказать - нет ревности больше у меня к драгоценному гостю твоему. Только, молю, будь хотя бы иногда и со мною, иначе мне незачем будет жить.

Да, скажешь ты - вам с Гарольдусом не место здесь, в «моём» времени, и знаю я сие не хуже тебя, поверь. Я же зрю твои чувства… иногда и вижу, что наполнен ты тоскою безысходности. Но покуда ты здесь, прошу, нет, молю, Северу-ус-с, будь и со мною тоже. Знаю я мысли твои о невозможности возвращения тебе с Гарольдусом в мир ваш, знаю я мысли, тебя терзающие, мучающие, по отношению ко времени… сему.

- Так знай - проверял я на обыкновенной мыши, пробуя переместить её во времени силами Стихий Воздуха и Земли. Воздуха - для того, чтобы перемещение заняло бы наименьшее время, а Земли…

- Так что же случилось с мышью? Скажи скорее, Квотриус, не томи.

- Тяга земная, о коей не восхотел ты слушать, раздавила её в кровавое пятнышко.

- Но почему бы не взять Стихии иные, не столь жестокие, как Земля?

- Огонь сожигающий? Воду, затопящую вас в миг единый? Эфир, дышать в коем невозможно, ибо он, словно Вода, лишён Воздуха?

- Но в Воде, к примеру, растворён Воздух, и есть он и в Огне. Значит, по всей видимости, Воздухом единым воспользоваться нужно. Попробуй ещё на мыши. И, кстати, знай, что учёные моего времени проводят опыты и на мышах тоже. Ты - великий мудрец, Квотриус, орхидея моя, цветки коей пятью лепестками прекрасными созданы, многоплодная, многоцветная, такая нежная.

- Знай, Квотриус, что, хоть и проведу я часть ночи сей с Гарольдусом, празднуя Рождество Господа Бога матери твоей усопшей и похороненной по обычаю веры её, но утром буду вновь с тобою одним.

Лишь просить тебя хочу - возляг рядом с супругой моею Адрианою, дабы не подняла она шума излишнего из-за отсутствия моего рядом. Но ведаешь ты свойство Амортенции, о коем рассказал тебе я, и может не принять тебя она. Тогда ласками неуёмными заставь её лишь стонать и вскрикивать от удовольствия, кое, уверен я, можешь доставить ты женщине сей прихотливой. Хоть и знал ты из женщин лишь рабыню свою, некрасивую Карру, но спал же ты с нею.

- Моя же супруга и помоложе, да и не так уж страшна ликом, как Карра. Впрочем, лица ты её в темноте ночью, при ставнях закрытых, не рассмотришь, а тело у неё достойное, на ощупь приятное, дебелое, упругое, уж получше, нежели вовсе бесформенная туша рабыни твоей камерной бывшей. Вот увидишь, по нраву придутся горячие ласки Адрианы тебе, о Квотриус, брат мой, ибо стосковалась она по мужскому вниманию, коим обхожу я её с ночи первой, когда зачал ей дитя.

Гарри понимал, что речь идёт о жене Северуса. Он такой половой гигант, что его хватает и на неё. Или не хватает? Но сказал же Северус что-то о ребёнке, значит, хватает. Неужели на него, Гарри, хватит Северуса один лишь раз? Ведь не может же любимый разорваться даже между двумя мужчинами, потому и выбирает одного из них на ночь. Квотриус говорил, что ревнует к нему, Гарри. Это Гарри понял. А из этого следует только одно - любимый снова будет со своим предком.

Но… как же у Северуса здесь, в… этом времени будет дитя? Ведь он не должен оставлять никаких следов, кроме рубца в сердце Квотриуса, который останется после их с Северусом исчезновения из этого времени. И что-то долго говорили они о воздухе, пламени, воде и земле. Вспоминай, Гарри, это же основы Алхимии, науки, преподаваемой Северусом… там, в другом времени, в Хогвартсе! Эти четыре элемента - первооснова всего сущего, как считают алхимики. Но есть пятый элемент - эфир, принятый в натурфилософии. Гарри задумался, к чему бы это они?