Пасхальный парад

Последовали серьезные мужские разговоры за полночь. Пуки уходила спать, а Эмили подслушивала под дверью в гостиной.

— …Дональд, я что-то не понял, из каких ты краев.

— Я вам говорил, мистер Граймз. Я родился здесь, в Гарден-Сити, а потом родители жили то здесь, то там. Мое детство в основном прошло на Среднем Западе, в разных местах. Когда отец умер, мы с матерью переехали в Топеку, Канзас, где она живет по сей день.

— А в каком колледже ты учился?

— Мне кажется, про это я вам тоже рассказывал в нашу первую встречу. Я не ходил в колледж, так как на учебу не было денег. Мне повезло, и я устроился в адвокатскую фирму. Ну а когда мистер Уилки был избран кандидатом, я стал работать в его штабе — сначала в Топеке, а потом меня перевели сюда.

— Так-так. Понятно.

На один вечер этого хватило, но вопросы остались.

— Дональд, если ты проработал в адвокатской конторе всего три года, а поступил туда сразу после школы, то как тебе может быть…

— Не сразу после школы, мистер Граймз. Еще на стройке, и разнорабочим, и всякое такое. Хватался за любую работу. Я должен был содержать маму, сами понимаете.

— Понимаю.

В последующие месяцы — за это время Уилки успел проиграть выборы, а Дональд теперь подвизался непонятно кем в брокерской конторе — он окончательно запутался в своих историях и вынужден был сознаться, что ему не двадцать семь, а двадцать один год. Видите ли, он чувствовал себя старше, чем его сверстники, и потому прибавлял себе возраст, и поскольку в предвыборном штабе все уже знали, что ему двадцать семь, он и Саре, когда они познакомились, машинально сказал «двадцать семь». Да, он поступил опрометчиво, но неужели миссис Граймз не сможет его понять и простить? Вместе с Сарой?

— Но послушай, Дональд, — возражала Пуки, в то время как за дверью ее дочь Эмили напрягала слух, чтобы не пропустить какого-нибудь нюанса, — если ты обманул нас один раз, как мы можем тебе верить в будущем?

— Как вы можете мне верить? Но вы же знаете, я люблю Сару, у меня хорошие перспективы в маклерском деле…

— Откуда нам знать? Нет, Дональд, так дело не пойдет. Это никуда не годится…

Голоса смолкли, и Эмили рискнула заглянуть в щелочку. Пуки стояла с выражением праведного гнева, Сара имела убитый вид, а Дональд Клеллон сидел, обхватив руками голову. На его гладко зачесанных, набриолиненных волосах отпечатался венчиком след от котелка.

Больше домой Сара его не приводила, но продолжала с ним встречаться. Разве могла она, следуя поведению героинь известных фильмов, поступить иначе? И что бы она сказала тем, кому успела его представить как жениха?

— Он врунишка! — кричала Пуки. — Он еще ребенок! Мы даже не знаем, кто он на самом деле!

— Мне плевать! — кричала Сара в ответ. — Я его люблю и выйду за него замуж!

Пуки оставалось только всплескивать руками и пускать слезу. Ссоры обычно заканчивались слезами с обеих сторон; Сара и Пуки рыдали в разных концах промозглых царских апартаментов, а Эмили крепилась, засунув в рот кулачок.

Но вот начался новый год, и все переменилось. В квартиру над ними въехала «перспективная», с точки зрения Пуки, семья: некто Уилсоны, беженцы войны, английская пара средних лет и взрослый сын. Они пережили бомбардировки Лондона (Джеффри Уилсон предпочитал не распространяться на эту тему, зато у его жены Эдны было множество душераздирающих историй в запасе) и бежали из страны в чем были, взяв с собой лишь самое необходимое.

Вот, собственно, и все, что Пуки изначально про них узнала, но в результате удачных маневров в районе почтового ящика, позволивших ей продолжить разговоры с новой соседкой, ее знания существенно расширились.

— Никакие Уилсоны не англичане, — сообщила она дочерям. — По акценту не скажешь, но они американцы. Он происходит из старой нью-йоркской семьи, а она урожденная Тейт из Бостона. Много лет назад интересы бизнеса привели их в Англию — Джеффри стал британским представителем американской фирмы. Там у них родился Тони, и там он ходил в публичную школу, или школу-интернат, как они сами ее называют. Как я догадалась, что он окончил английскую школу? По таким оборотам, как «знаете ли, мэм» и «вот так чертовщина». Чудесные люди. Ты с ними уже беседовала, Сара? А ты, Эмми? Вы будете от них в восторге. Они такие… как сказать… настоящие британцы.

Сара все это терпеливо выслушивала, но без всякого интереса Ее отношения с Дональдом Клеллоном вошли в острую фазу, чем объяснялись ее крайняя бледность и худоба. Коллеги по предвыборной кампании помогли ей устроиться на мизерную ставку в благотворительную организацию «За объединение Китая»; она возглавила комитет дебютанток (в устах Пуки это звучало особенно красиво), под ее началом девушки из богатых семей собирали пожертвования на Пятой авеню в помощь миллионам китайцев, воюющих с Японией. Хотя работа была совсем не тяжелая, каждый вечер она приходила домой совершенно без сил, даже на Дональда ее не хватало, и погружалась в тягостное молчание, из которого ни Пуки, ни Эмили не в состоянии были ее вывести.