Пасквиль для Пушкина А. С.

– Je ne sais pas qui peyt être le provocateur de Van17, – сказал возмущенно Геккерн.

Его взгляд пылал, ему было не до дружеских деликатностей с русским мыслителем.

Барон объяснил все юному другу, когда тот предложил сесть ему на диван. Геккерн переживал, скорей, не из-за Дантеса, но, скорей, из-за самого себя, влипшего в авантюру с Дантесом.

– Сколько раз я ему говорил, не трогай Пушкина, в особенности обходи дом Полетиков! – выговаривал Геккерн на французском.

– Не понимает, не понимает… А мое честное имя?! Которое я ему дал?

Иван Гагарин присел к нему, похлопав слегка рукой по его плечу.

– Ну-ну, негоже так волноваться. Стоит ли волноваться, уважаемый барон из-за русской шалости, – успокаивал его Гагарин.

– Я даже не представляю кто! Кто мог позабавиться послать анонимку… Явно не из меблированного трактира, где собираются одни пьянчужки. Это из приближенных вашего, господин Гагарин, подданства, – без страха и упрека подчеркнул Геккерн светскую публику.

Гагарин не стал на том задерживаться.

– Возможно, – поджал он губы.

Но в его светлой голове возник уже один план.

– Эх, жаль Долгорукова нет, он в отъезде у Карамзиных, что он там делает, только на одни фантазии готова моя головушка, – сожалел актуариус.

Он встал, его голова была полна другими идеями.

– Вот что я надумал, уважаемый барон… Вам знаком такой Борх?

Геккерн задумался. Он где-то слышал это имя или ему слышалось, но, быть может, и нет, во всяком случае, распространенная фамилия в европейской части.

– Актуариус коллегии иностранных дел, странный малый, – Иван задумался, – есть слушок, что его жена изменяет с царем.

Для Геккерна это была не новость, одно из светских развлечений в Российской Империи – наставить кому-либо рога.

– Муж-рогоносец, – заметил барон, ухмыляясь едва, но больше заинтересовавшись.

– Вот именно, – Гагарин таинственно присел к барону, – рогоносец. А в масонских регалиях имеется особенность одна из затей. Да вам, наместнику европейской жизни, должно быть известно о титуле рогоносца, барон Луи Якоб Теодор ван Геккерн?

Барон на удивление засмущался, хлопнул ладонями по коленям, он не понимал, к чему клонит молодой человек.

– Нет… – выдавил он.

– Ладно, – продолжал Гагарин.

Он встал, подошел к столу с внутренним шкафом, где хранились разные безделушки, в том числе и липовые печати. Он достал одну из них.

– Вот, – показал он, – регалия рогоносцев! Кем-то выдуманная.

– Для меня феерична, – Гагарин повертел, оглядывая печать, – это Долгоруков ее достал, может, даже пользовался, не знаю, но вот теперь-то, дорогой Луи Теодор, мы ее применим по назначению.

Де Геккерн до сих пор гадал, что тот хочет.

– Сейчас нужны листы, – он порылся на столе, приготовил чернильницу и чистые листы бумаги.

– Теперь, – Гагарин задумался.

Барон подошел к нему ближе, пытаясь вникнуть в затею друга.

– Ах, вот! – осенило камер-юнкера. – Вам знаком обер-егермейстер Дмитрий Львович Нарышкин?

Геккерн снова задумался, он также где-то слышал эту фамилию, но не считал нужным ее вспоминать.

– Вижу, что не знаком, однако есть основания полагать, – с хитрецой во взгляде поглядел он на барона, – что дети жены его вовсе не от Дмитрия Львовича, а от сгинувшего так с неизвестностью Александра, нашего батюшки царя, почитай блуждающего сейчас по глубокой местности. Но об этом тоже слухи.

– Итак, пишем. Разожгите, пожалуйста, сургуч. Благодарствую вас, мсье де Геккерн, – с улыбкой на лице обратился Гагарин к барону.

Сам продолжал составлять пасквиль, обращенный на имя Пушкина, мужа Натальи Николаевны. При этом проговаривая каждое слово.

– Les grand-croix, commandeurs et chevaliers du serenissime ordre des cocous…18– Гагарин задумался. – Еnsuite, ont nomme a l'unanimite mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand-maitre de l'ordre des cocus…19

– Коадъютором? – спросил его барон.

– Ну, всем преосвященством его не назовешь… – снизошел снисходительно Гагарин к Пушкину.

– Для его жены это всего лишь маленькая шалость по сравнению, чем у Борха, – пояснил юноша.

Геккерн ожидал ответа, вглядываясь в серые очи Гагарина.

– Он дурак, жена спит с царем, он сам встречается с Уваровым, – пояснил юноша.

Такие познания о президенте Академии наук весьма удивили голландца, по своему размышлению он тут же посчитал воспользоваться содержанием этой новости. Далее он стал заинтересовываться завязкой судебного писца.

– Продолжай, – сказал Геккерн.

Юноша развернулся снова к столешнице закончить клеветническое сочинение, являвшееся шуточным содержанием письменного известия с издевкой.

– …Еt historiographe de l'ordre…20 – сочинял Иван Гагарин.

– Ха-ха, вот как ты его так возвысил? – рассмешил текст барона.

– А что? – задумался его друг. – Господин поэт, только и слышно, Пушкин то, Пушкин се, под родословную царей копает, а кто у нас самый Дон Жуан лучших красоток валяет? – с загадкой посмотрел на европейского гостя молодой человек.

– Ну, Николай, – гадал Геккерн, имея в виду царя российского, и попал в точку.

Гагарин продолжал.

– Непременный секретарь барон Юзеф Борх, – закончил составитель пасквиля.