Пассажир «Полярной лилии»

Теперь он слышал, как волны бьют о корпус парохода, и удары их подсказывали ему, что подул встречный ветер.

— Норд-вест, — подтвердил Кампуа.

Только что стемнело. Две электрические лампочки, сочтенные Матильдой слишком тусклыми, освещали кают-компанию, где в чашке дымился кофе, за которым, упершись локтями в стол, Ланнек оцепенело просиживал десять минут, отведенные на то, чтобы стряхнуть сон.

Когда идешь через Фламандские банки, норд-вест означает, что погода будет скверная, может быть и туман вдобавок. Ну, об этом еще хватит времени поразмыслить.

На зеленом покрывале валялась газета — в нее что-то заворачивали, и Ланнек машинально, не собираясь читать, пододвинул ее к себе. Газета, оказавшаяся маленьким провинциальным листком из департамента Нижней Сены, была раскрыта на колонке с объявлениями:

«Пивная-ресторан Шандивера.

Самое современное и веселое заведение в городе.

Каждый день играет оркестр».

Ланнек посмотрел на дверь жениной каюты, потом на иллюминатор, дочиста обмытый дождем, лившим все сильней.

Кан… Пивная Шандивера… Дождь… Матильда… Их помолвка…

Дождь, непрерывный дождь, особенно по вечерам…

В такой вот дождливый вечер Ланнек и забрел к Шандиверу. Он командовал тогда пароходом, разгружавшимся в Кане.

По еле освещенному тротуару скользили тени, но в громадной пивной было тепло, царило возбуждение, звучали смех, обрывки разговоров, музыка, стук бильярдных шаров и бокалов. Пахло пивом, кофе, страсбургскими сосисками.

По правде сказать, Ланнек просто искал себе подружку, когда заметил Матильду, сидевшую рядом с матерью. Он даже помнит, как медленно, словно стараясь растянуть удовольствие, они ели пирожные.

С чего ему взбрело в голову бросать на девушку красноречивые взгляды? Она улыбнулась. Потом рассмеялась. Мать ничего не поняла, но на всякий случай обшарила глазами соседние столики.

«Выйдите к туалетам», — твердил взор Ланнека.

Он был в парадной капитанской форме, чисто выбрит.

В конце концов девушка поднялась, направилась к туалетам, и он нагнал ее.

«Нельзя ли увидеться с вами без посторонних?»

Она прыснула со смеху, хотя и не без нервозности, — так ее поразила подобная смелость.

«Почему вы не отвечаете?»

«Но я же вас не знаю».

«Зато я все про вас узнаю. Узнаю, где вы живете.

И буду ждать у подъезда».

Ланнек сам не верил тому, что мелет, и все же от нечего делать так увлекся игрой, что пошел вслед за ними до дома на улице Сен-Пьер, где они занимали квартиру над обувным магазином.

— Кампуа!

Феканец выскочил из коридора, в уголке которого прятался, как паук.

— Моя жена спит?

— Не знаю.

Ланнек отхлебнул кофе и раскурил свеженабитую трубку. Он разомлел от воспоминаний, хотя вспоминались ему разные глупости: как вечерами он подолгу ожидал на безлюдной улице, пока Матильда не выбегала из дому, чтобы сообщить, что ей сегодня не выбраться, или бросала записку из окна прямо в грязь, а он подбирал.

Ланнек допил кофе, со вздохом поднялся, снял с вешалки дождевик, обмотал шею синим шерстяным шарфом. В последний раз перед уходом взглянул на каюту жены, и тут дверь отворилась.

— Эмиль! — окликнула Матильда.

— Да?

— Хочу предупредить: если ты не устроишь так, чтобы мы с тобой ели вдвоем, ноги моей не будет в кают-компании.

— Но…

— Остальным придется обедать отдельно.

С этими словами она захлопнула дверь, а Ланнек медленно поднялся по трапу на палубу и нахмурился: волна становилась все выше. Мимо в темноте пробежали два человека; одного из них, боцмана, капитан успел перехватить.

— В чем дело?

— Привязываем коров. Одна чуть не сломала себе ногу.

Спору нет, «Гром небесный» — хорошее судно. Но, как у всех английских судов старой постройки, корпус у него длинный и узкий, поэтому чертовски валкий.

Ланнек выбрался на мостик и различил два силуэта: поближе к нему — Жорж Муанар, позади — г-н Жиль.

В таких случаях он не здоровался, а бурчал нечто невнятное. Затем отыскивал глазами ближайший маяк, бросал взгляд на компас и, если нужно, на карту.

— Южный Форленд? — спросил он на этот раз, указывая на маячный огонь, мигавший сквозь пелену дождя.

Задавая этот вопрос, Ланнек учитывал, что ветер дует встречный: при попутном они ушли бы гораздо дальше.

— По-моему, Дувр, — с озабоченным видом отозвался Муанар.

Если это Дувр, значит, они два часа, так сказать, топтались на месте.

— Ты не уверен, что это Дувр?

— Погляди сам: два огня.

Старший помощник и г-н Жиль вот уже четверть часа наблюдали за двумя световыми точками, то вспыхивавшими, то угасавшими там, где полагалось быть только одной.

— Но это же бортовой огонь!

— Да, но которая из двух?

Втроем они минут десять всматривались в море, пока наконец одна из точек не отделилась от другой настолько, что всякие сомнения отпали.

— Право на борт! — скомандовал Ланнек. И вовремя!

Хотя судно шло вполветра, его разом закачало, как в настоящий шторм, и брызги водопадом обрушились на коров. На секунду Ланнек вспомнил о жене, запершейся в каюте. Она, конечно, лежит и с замиранием сердца ожидает каждого нового крена.

— Что там впереди?