Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города: 1917-1991

Бороться с наркоманией советская власть начала раньше, чем с пьянством, хотя в Уголовном кодексе 1922 года не было нормативных предписаний по этому поводу. Преступлением, согласно 215‐й статье, считалось «приготовление ядовитых и сильнодействующих веществ лицами, не имеющими на то права», что каралось «штрафом до 300 рублей золотом или принудительными работами»550. В ноябре 1924 года появилось постановление СНК РСФСР «О мерах регулирования торговли наркотическими веществами». Оно запрещало обращение в быту сильнодействующих веществ, в частности кокаина, морфия, героина. Уголовный кодекс РСФСР пополнился статьей, предусматривавшей наказание за изготовление, хранение, сбыт наркотиков – например, лишение свободы сроком до трех лет. Наркоманы в 1920‐х не подвергались в СССР уголовному преследованию. Это было время своеобразной советской филантропии по отношению к так называемым социальным болезням. К их числу в первую очередь относились, конечно, туберкулез и венерические заболевания. Неудивительно, что в 1928 году в СССР действовало 308 туберкулезных и 165 венерологических диспансеров

551. Одновременно в стране появились и учреждения для лечения наркозависимых на сугубо добровольной основе. В 1927 году наркодиспансеры работали в Ленинграде, Воронеже, Казани, Саратове и некоторых других городах. Более того, в Москве в 1925 году открылось специальное первое клиническое отделение, пациентами которого стали дети-наркоманы552

. К 1928 году работники ряда диспансеров зафиксировали заметное снижение употребления кокаина в Советской России553. Этому отчасти способствовал и налаженный контроль над оборотом наркотиков. В 1929 году в ходе претворения в жизнь постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О мерах по борьбе с проституцией» наркоманы были прикреплены к определенной аптеке. Они могли получить и морфий, и кокаин в необходимых для лечения дозах, но только по рецепту наркодиспансеров

554. Именно в конце 1920‐х годов в языковом пространстве СССР и появилось понятие «наркомания», которое в «Малой советской энциклопедии» толковалось как «непреодолимое влечение к употреблению различного рода наркотиков». «Борьба с Н<аркоманией>, – подчеркивалось в справочном издании начала 1930‐х годов, – как с социальной болезнью успешно ведется специальными диспансерами»555

.

Свертывание нэпа повлекло за собой ужесточение таможенных барьеров. Приток кокаина из‐за границы резко сократился, уменьшилось и потребление морфия. Однако лица, склонные к ретретизму, начали употреблять произраставшие в СССР опийный мак и индийскую коноплю. В 1930‐х годах эти наркотики стали самыми распространенными в СССР. Осенью 1934 года появляется нормативный документ – постановление ЦИК и СНК СССР о запрещении посевов опийного мака и индийской конопли556. Уголовный кодекс РСФСР был дополнен статьей 179а «Незаконный посев опийного мака». В ней указывалось, что выращивание этих культур без соответствующего разрешения наказывается «лишением свободы на срок до двух лет или исправительно-трудовыми работами на срок до одного года с обязательной конфискацией посевов»557. Трудно сказать, остановило ли это наркоманов. Дело в том, что в 1930‐х советские властные и идеологические структуры перестали следить за развитием наркомании в обществе. Не изучались причины, побуждавшие людей искать забвение в наркотических грезах. Не исследовались и социально-психологические характеристики лиц, наиболее склонных к потреблению одурманивающих средств. Не менялась и нормативная база, необходимая для эффективной борьбы с наркоманией. Людей, пораженных этим недугом, как и алкоголиков, стремились обвинить прежде всего во враждебной настроенности по отношению к социалистическому обществу. Об этом, например, свидетельствует следующий случай. В августе 1935 года Ленинградский городской отдел здравоохранения обнаружил пропажу из аптеки Ленметаллстроя «ряда ядовитых веществ»: атропина, кокаина, морфия, героина. Очевидно, что это было дело рук наркоманов, однако задержанных обвинили в покушении на диверсию: якобы они собирались отравить пищу в городской столовой558. Система медико-психологической помощи наркоманам в СССР в 1930‐е годы была почти уничтожена. Однако в подцензурной лексике понятия, связанные с явлением наркомании, укоренились довольно прочно. В первом издании словаря Ушакова (1935–1940) удалось обнаружить десять слов, однокоренных с «наркотиком».