Пастиш

В 1944 г. мельбурнский литературный журнал Angry Penguins

опубликовал подборку стихов «Темнеющая эклиптика» Эрна Малли, найденную его сестрой Этель после его смерти. Ни Этели, ни Эрна никогда не существовало. Стихи принадлежали перу Джеймса Маколи и Гарольда Стюарта [Heyward, 1993]. Они состояли из вымышленных строк (некоторые были взяты из их собственных стихов, порой на правах самопародирования), адаптаций преимущественно модернистской поэзии (включая «пастиш на Малларме») [Ibid., p. 95], фраз из доклада о борьбе с комарами и случайных рифм, взятых из словаря рифм. В итоге вышла галиматья, которую можно было воспринять как блестящее аллюзивное или сюрреалистическое произведение. На кону стояло нечто большее, чем просто розыгрыш. Маколи и Стюарт целили в модернистскую поэзию, считавшуюся ее сторонниками самым передовым литературным явлением. Определенное влияние, оказанное «Темнеющей экликтикой», было в том, что она это подтвердила: Эрн Малли, пролетарий из Мельбурна, одновременно и дал австралийскому модернизму аутентичный австралийский голос, и снял с него налет элитарности.

После того как их розыгрыш раскрылся, Маколи и Стюарт стали говорить о нем как о «серьезном литературном эксперименте», «доказывающем, что воздействие литературной моды может быть настолько гипнотическим, что приостановит действие критического суждения у довольно большого числа людей» (цит. по: [Heyward, 1993, p. 137, 139]). Они удачно выбрали слово «эксперимент» для описания своей затеи, потому что это ключевое слово в описании модернистских произведений [Ibid., p. 143]. На самом деле случайный метод, которые они применили (еще один вид пастиччо) имеет нечто общее с течениями в модернизме XX в., в котором ценятся случайное соположение и свободные ассоциации. Если толковать его так, то, несмотря на злой юмор, Эрн Малли может и в самом деле оказаться полноправной частью высокого модернизма[39]

. Маколи и Стюарт также разбросали по своему произведению шуточные намеки, которые должны были дать понять читателям, чем они на самом деле занимаются. Такие проверки и шутки характерны для розыгрышей, которые располагаются на тонкой грани между обманом и признанием. Они хотят вас надуть, но в то же самое время раскрыть факт того, что они вас надувают. Их тянет посмотреть, как далеко они могут зайти в преувеличениях и искажениях — чем дальше они зайдут и не попадутся, тем лучше продемонстрируют легковерие читателя и свое собственное мастерство, обеспечив себе тем самым алиби: «Посмотрите, как мы были откровенны, как много подсказок вам оставили!».

Скрытая имитация всегда ставит вопрос о морали. Плагиат и подделка включают кражу, присвоение чужого труда, без разрешения и благодарности, ради собственного престижа или выгоды; плагиат, подделки, мистификации и розыгрыши — все они предполагают обман аудитории: вы получаете совсем не то, что думаете.

Вроде бы это не должно иметь значения. Если произведение прекрасное, смешное, захватывающее или еще какое-то, какая вам разница, кто его на самом деле создал и почему? Однако на практике это имеет значение. Отчасти из‑за того, что едва ли приятно признавать, что вас обманули, и неприятное чувство еще больше усиливается, если вы сделали ставку на утонченность вашего эстетического отклика: если вы думали, что наслаждаетесь Моцартом, а на самом деле не сумели отличить его от Сальери, это может ударить по вашему эстетическому самолюбию. Во‑вторых, правильная атрибуция стала влиять на денежную стоимость работы. А она, в свою очередь, исходит от главного элемента, влияющего на то, почему намерение важно на практике, — центрального места авторства в нынешнем самом широком понимании искусства, чувства ценности, присущего самовыражению творца в его творении.

Таким образом, скрытая имитация повышает критерии оригинальности, искренности и аутентичности, даже оспаривая их и пытаясь поколебать. Плагиат, подделки, мистификации и розыгрыши существовали всегда, но они не кажутся столь однозначными и существенными категориями в те времена, когда копирование было нормой, а оригинальность не имела большого значения. Скрытые имитации вызывают скандал, особенно когда они повергают в кризис не только индивидуальное авторство, а более общий вопрос об истоках. Успех Оссиана был связан с поисками древней традиции благородной шотландской культуры[40]. Успех Эрна Малли — с желанием спасти австралийский модернизм от культурного низкопоклонства и элитарности.