Пастырь добрый

Ланц отыскался не с первой попытки в одном из трех трактиров под двусмысленным в данной ситуации названием «Молящаяся мышь», впрямь не на шутку усталым и понурым, и его оживление при появлении младших было по большей части напускным; лишь теперь Курту пришло вдруг в голову, что жалобы на страдающие в тумане суставы могли быть не совсем притворными – о далеко не юношеском возрасте старшего сослуживца он частенько забывал при виде его обыкновенной бодрости и беззаботности, к тому же на фоне Вальтера Керна любой житель Кёльна казался мальчишкой. Сейчас Ланц был бледен и сонен, однако новости были выслушаны с вниманием и тщанием, предложение навестить упомянутого Барбарой святого отца встречено с готовностью, а просьба дать и вновь прибывшим время на короткий завтрак отвергнуто с издевательским равнодушием.

Расположение домика отца Юргена Бруно припомнил с некоторым усилием, и когда вся троица добралась, наконец, до приземистого строения, долго ожидать его появления, как того опасались вначале, не довелось – даже уходящий из церкви последним священник уже давно, по словам дородного не по летам служки, пребывал дома и изволил вкушать свой обед. Троих пришельцев впустили в дом тут же, не интересуясь целью визита и именами, – служка оказался еще и не по возрасту сообразительным, печенкой чуя того, кто может в ответ на все его вопросы выразиться коротко, предельно ясно, но обидно, и, судя по всему, эти наблюдения не преминул изложить своему духовному отцу, ибо к гостям тот вышел немедленно. На предъявленный ему Ланцем Знак он взглянул обреченно, вмиг побледнев, и тяжело вздохнул.

– Ну, а вот и вы, – выговорил отец Юрген с понурым удовлетворением, и Курт непонимающе нахмурился:

– Прошу прощения?

Священник вздохнул снова, оглянувшись на плотно прикрытую дверь, за которой скрылся сообразительный служка, и издал третье воздыхание – по тяжести превышающее оба первых, вместе взятых.

– Не сказать, чтоб я ожидал вас, – понизив голос, продолжил он, осторожно подбирая слова, – даже, сказал бы я, сомневался в такой вероятности или даже в необходимости такового вашего появления…

– Однако появлению этому не удивлены, так? – уточнил Курт, мельком переглянувшись с Ланцем; отец Юрген повторил его взгляд, на миг замявшись, и, перейдя почти уже на шепот, согласно кивнул:

– Если вы здесь ради… простите, если мои слова окажутся глупостью, и вы прибыли не для того… но если… Если ради того, чтобы узнать о Крысолове…

– Поразительно, – невесело усмехнулся Ланц. – Отчего-то вам давно ведомо о нашем скором появлении, хотя мы сами узнали о нем же лишь час назад; вы провидец?

– Стало быть, я не ошибся, – подытожил святой отец. – Это действительно свершилось.

– Вот с этого места подробнее, если можно, – оборвал нетерпеливо Курт. – Поскольку мы с первых слов сравнительно явственно поняли друг друга и нет необходимости в долгих объяснениях, – прошу вас перейти прямо к делу. Не хотелось бы показаться неучтивым, однако времени у нас мало, и мы спешим.

– О да, майстер инквизитор, понимаю, – закивал отец Юрген с готовностью, полуразвернувшись к порогу, и широким жестом повел рукой впереди себя. – Прошу вас за мною. Я, – продолжил тот, когда за ними закрылась дверь маленькой, однако довольно уютной комнаты, – служу в этом городе, видите ли, по семейственному, так сказать, преемству – еще мой двоюродный дед пребывал на месте священника в Хамельне; после него здесь блюл паству брат моей матери, и затем уж я заместил его… Прошу вас, господа дознаватели.

– О вашем предке, собственно, мы и намеревались побеседовать, – кивнул Ланц, усаживаясь к массивному столу, повинуясь очередному пригласительному жесту хозяина дома. – Если услышанное нами верно, единственный относительно достоверный свидетель существования упомянутого вами Крысолова – это он. Или все же сия личность не более, нежели легенда?

– Легенда… – повторил отец Юрген, продолжая перетаптываться напротив стола, словно намереваясь вот-вот сорваться с места и метнуться прочь. – Скорее – проклятие. Нет, вы правы; мой двоюродный дед собственными глазами видел и лично знал человека, известного в нашем городе… и, как я теперь вижу, – за его пределами также… известного как Крысолов; многие, даже большинство, полагают его сказкой, выдуманной для непослушных детей… Каюсь, уж и сам я стал думать, что это так и есть, хотя стал он преданием не только Хамельна, но и нашего семейства собственно…

– Расскажите, – коротко приказал Курт; отец Юрген вздохнул, неловко улыбнувшись, и качнул головою:

– Нет, майстер инквизитор, пускай лучше вам все расскажет мой дед; уж тогда, ежели вопросы у вас останутся, я с готовностью окажу всяческое содействие вашему расследованию.

– Дед, – уточнил Ланц, глядя на святого отца с настороженностью, и священник спохватился, замахав руками:

– Нет, что вы, я неверно понят вами; не лично, разумеется – всего лишь в нашем семействе передаются от него некие записи, сделанные им после тех печальных событий. Если вы обождете минуту, я принесу их вам.