Пастырь добрый

«Только хладнокровие и участливость. Спокойствие и благоволение»…

– Янек Ралле, – с хрипом уточнил тот, сместив взгляд единственного глаза на своего истязателя, и Курт медленно кивнул:

– Я запомню. Ты впрямь неплохо держался.

– Иди ты к черту… – повторил чародей устало. – Знаю все это… Как же там было… «Признание за испытуемым его крепости как заслуги протянет между ним и следователем ту нить»… черт, как же там…

– «…которая, подобно ариадниной, приведет к вам его душу», – договорил Курт тихо. – Том первый, «Victimologia

». Но на твою душу я не претендую – слишком по разные стороны мы находимся и слишком ясно каждый из нас понимает, что происходит… Однако ты действительно хорошо держался. А поскольку такое встречается нечасто – я действительно тебя запомню. Может, хотя бы теперь ты мне скажешь, за что стоило терпеть все это? Какие высокие идеи стоят таких мучений?

– Мир без Инквизиции, – чуть слышно отозвался чародей, закрыв единственный глаз. – Уже одно это стоит многого.

– Без Инквизиции… и с чем?

– Ты этого не поймешь, так к чему тратить время…

– Попробуй, – предложил Курт с мягкой настойчивостью. – А вдруг я и без того все понимаю? Просто мы в самом деле видим слишком разные стороны одного?

– Невозможно видеть разные стороны истины. Разные стороны свободной воли. Можно быть

по разные стороны от них. Тебе, выкормышу Конгрегации, даже слово это неведомо… Ты этим взращен – порядок, система, тебе и в голову никогда не могло прийти, как можно иначе. Попади ты в иные руки в свое время…

– А как кёльнские дети помешали вашей свободе? Скажи теперь, для чего было нужно все это?

– Не для «чего», – исправил тот еще тише, – а для кого. Для тебя. Это мог быть кто угодно: дети, кошки, трубочисты – дело не в них. Дело в тебе.

– Расскажи, – не потребовал – попросил Курт; чародей осторожно вдохнул, тихо застонав, когда истрепанное в лохмотья тело все-таки шевельнулось.

– Ты слишком во многое успел влезть, мальчик из академии, – пояснил он снисходительно. – Слишком многое успел натворить, слишком многим сумел перейти дорогу… слишком многое сумел для сопливого выпускника… Каспар, его неудача в Таннендорфе – это был повод присмотреться. Не спрашивай, где он, я не знаю; я лишь знаю о нем. Твое прошлое расследование – вот основная причина. Ты никто, пустышка, не умеешь ничего – ты просто человек, однако слишком необычный человек.

– Чем же?

– Смешно, что в твоей академии это прозевали… – болезненно усмехнулся чародей, вновь подняв взгляд к нему. – Ты видишь, что другие не видят. Ведь ты замечал это, не так ли? Бывали и проблемы с твоим начальством из-за этого, наверняка… Ты видишь птицу на ветке, потом – кота у дерева и из этого делаешь выводы о том, что по соседству рухнул дом… и оказываешься прав… И сегодня – как ты сумел понять, кто перед тобой, когда направил оружие на напарника? Ведь указаний, явных, неоспоримых – их не было… Инквизиция начала привлекать к себе тех, кого раньше убивала, и это сделало ее сильнее, и с каждым годом ее мощь все растет; а если такие, как ты, это нечто, подобное таким, как мы? Если все твои успехи до сих пор – не случайность, а закономерность? Если это – не воспитанная академией способность к прямой логике, а – твой дар, склонность, талант, все равно…

Он умолк, устало переводя дыхание, тихо постанывая от боли в переломленных ребрах; Курт выждал полминуты, сидя молча и неподвижно, и, наконец, уточнил:

– Вы хотели это проверить? Свою теорию о моих способностях? Подставили именно Финка, чтобы именно я точно занялся именно этим делом? А после следили за тем, смогу ли я из неявных и рваных следов составить верное истолкование событий?

– В тебе не ошиблись, – чуть заметно улыбнулся тот. – Я это и сейчас вижу… Это ты – человек-unicus, парень… Ты ходячая интуиция; ты видишь дело там, где его не должно быть… А кроме того, ты необычайно вынослив для просто человека, вот вторая причина, по которой – вне зависимости от того, оправдал ли бы ты наши ожидания – от тебя следовало избавиться. Сегодня ты подтвердил и это предположение. Отвечу похвалой на похвалу – до сих пор не понимаю, как ты смог от меня вырваться…

– Id est

, – подвел первый итог Курт, – все это вообще не имело никакой иной цели? Только я?

– Ты в первую очередь. Уничтожить человека, сумевшего пережить удар мага такого класса, с каким ты столкнулся в прошлый раз…

– Мельхиор?

Искусанных в мясо губ коснулась мимолетная усмешка:

– Стало быть, проболталась девчонка… Сегодня я ее понимаю… Да, он самый. Я до сих пор не слышал о тех, кто выжил бы после этого. Возможно, такие и есть, просто мне о них не известно; и ты не жди от меня слишком многого – как ты верно сказал, я не главный «в нашей компании». Мне всего не говорят. И как сегодня стало ясно – не зря…

– Ты знаешь о Каспаре, о Мельхиоре… – мгновение Курт молчал, за эти доли секунды решая, следует ли высказывать свои догадки и чего может стоить его ошибка, и осторожно спросил: – А Бальтазар?