Пасынки отца народов. Квадрология. Книга первая. Сказка будет жить долго

У тёти Гули все давно спали. Но она действительно их ждала. Она напоила Аделаиду тёплым молоком и отвела в комнату девочек, где её уже ждала застланная кровать.

Сон не шёл никак. Ну, никак! Она лежала с открытыми глазами и представляла себе, как мама сейчас сидит внизу у дедули, разговаривает с ним о его болезни. Они шутят, дразнят друг друга. Бабуля, наверное, поставила чайник и нарезает колбасу… Папа молчит. Он всегда молчит, когда разговаривают о болезнях, потому, что не понимает, как люди могут болеть. Он ненавидит больных. Говорит о них насмешливо и презрительно. Аделаиде даже иногда кажется, что папа думает, что люди не на самом деле болеют, а притворяются, потому что «бэздэлники» и «нэ хатат работат».

«Как же деда может притворяться?! – думает про себя Аделаида. – Притворяться, чтоб ему сделали столько уколов и только для того, чтоб не пойти на работу?! Нет! Это уж слишком! Что-то папа не то говорит!»

Она пригрелась. Чужая постель пахла духами. Аделаида знала, как они называются. Это были её любимые «Красная Москва». Бабуля стала душиться такими, когда ей их подарил деда, а иногда за компанию мочила палец и мазала Аделаиде за ушами и в середине шеи, где по бокам начинаются две косточки…

«Эх, деда, деда, – думала Аделаида, – зачем ты заболел? Только, надеюсь, ты до лета выздоровеешь? И мы снова поедем втроём в Сочи, где один раз птица вечером ударилась головой в стекло кинотеатра, у неё было сотрясение мозга, и мы её принесли домой, и она жила в моей пластмассовой кукольной корзинке. Я не хочу ехать с родителями в деревню около моря с туалетом в конце огорода, в который я тогда провалилась! И хозяйка там злая. И ещё – если б птица ударилась в деревне, мои бы папа и мама ни за что не разрешили бы мне её взять… Как мы тогда ночью вдвоём спустились прямо к морю, и ты мне тогда сказал: „Сперва разговор, потом подарок!“ Ничего! Завтра встретимся, поболтаем с тобой, и ты увидишь, что всё пойдёт хорошо и ты скоро вылечишь свой инсульт с температурой».

Глава 11

Аделаида проснулась раньше всех. В те редкие разы, когда она ночевала не дома, почему-то всегда просыпалась очень рано, могла даже пока совсем темно, и больше ни за что не засыпала. Немного полежав в постели, внимательно огляделась и решила встать. «Да, деда заболел, – вспомнила она, – надо будет одеться и спуститься вниз. Сейчас только совсем проснусь, и всё». Она огляделась по сторонам.

Комната дочек тёти Гули вся завалена игрушками. Здесь сидели и лежали мягкие медведи, слоники, какая-то кукольная мебель, посуда и многочисленные растрёпанные куклы. Они все до одной были в одежде домашнего пошива. Аделаида с большим знанием дела оценила фантазию и возможности дизайнеров. Но что её поразило больше всего – это рисунки на стенах. Их было столько, что обоев почти не было видно. Вот полосатый тигр и изо рта у него торчит надпись: «Р-р-р!». Вот прекрасная принцесса с короной и под ней подпись «моя мама». А вот целая картина с действующими лицами, пейзажем и их домашними животными. На каждой работе в правом нижнем углу стояли имя живописца и дата завершения полотна.

Аделаида тоже любила рисовать, однако ей никогда не разрешали «дырявить стенки и портить ремонт ради всяких глупостей».

«Как настоящие художники! – с завистью подумала она. – Вот бы с ними поскорее познакомиться!»

«Художники» спали. Точнее – это были художницы. Одна чуть побольше – она спала, разметав по подушке рыжие волосы; вторая чуть поменьше, но такая же рыжая. У той, которая поменьше, лица не было видно, а поверх одеяла лежала рука с тоненькими пальчиками и обгрызенными ногтями.

Аделаида, сунув ноги в тапочки, которые ей вчера дала тётя Гуля, тихо вышла на кухню. Она впервые была на третьем этаже и, как оказалось, в такое высокое окно смотреть очень даже интересно!