Пасынки отца народов. Квадрология. Книга третья. Какого цвета любовь?

– Какая?! – маму уже не интересовали тетради её учеников. Она отодвинулась от стола и, повернувшись к Аделаиде, выключила настольную лампу. – Ты где таких слов вообще набралась?! Где ты этого нахваталась?!

Совесть Аделаиды была совершенно чиста, потому что «нахваталась» она прямо в классе во время урока.

– Да сегодня нам задали придумать задачу по математике и Наташка Курица…

– Это которая Курилова, что ли? – мама никогда не теряла случая продемонстрировать свою осведомлённость.

– Да. Так вот, Курица придумала в задаче, что у папы в руке было четыре розы, а у её «крёстной» то ли больше, то ли меньше. Только ей договорить не дали, дети стали смеяться и потом учительница вызвала директора. Наверное, завтра вызовут и Наташкину мать в школу, потому, что хотят узнать – откудова…

– …не «откудова», а «откуда»!

– Да! Откуда Курилова такие слова знает. Я вот подумала, – Аделаида задумчиво посмотрела в сторону, – раз уж я это слово всё равно услышала, то можно у тебя спросить: бабуля не настоящая твоя мама? Она наверное твоя крёстная? То есть мама, но не совсем.

Впервые в жизни Аделаида увидела, что мама сидит с открытым ртом и не знает, как себя повести. Сперва она сделала глубокий вдох, чтоб накричать на неё и в очередной раз напомнить о её прямых обязанностях – учиться. Однако, если же всё это происходило прямо в классе и большая часть вины лежит не на Аделаиде, а на Куриловой. Кстати, надо Аделаиде строго-настрого запретить с ней общаться, потому, что Курилова не из благонадёжной семьи, если не сказать больше. Вероятно, на этот раз ей, как учителю, надо что-то хоть поверхностно, но разъяснить… и эти вопросы про «мать» – «не мать»… Ужас!

– Хорошо!.. – строго начала мама. – Раньше, когда люди были ещё очень тёмные и верили в бога, они «крестились» в церкви и «крестили» своих детей. Этих маленьких детей раздевали и клали в холодную воду в церкви прямо в специальное ведро, А потом им обстригали волосы, и это называлось его «постригли». Но это не парикмахерская стрижка, а специальная. Так вот, кто всё это делал, и назывался «крёстный» или «крёстная».

– «Крёстная» что? Мать?

– Мать у нормального человека одна. Просто «крёстная»!

– Бабуля твоя неродная мать, она просто твоя «крёстная»? – Аделаида выпалила эту фразу и сама испугалась. Но было поздно. Как говорится – слово не воробей, вылетит – не поймаешь! Она стояла молча рядом, боясь заглянуть матери в лицо, опустив голову, и ожидая крика или удара.

Мама не любила, когда с ней заговаривали. Она могла заговорить сама, когда считала это нужным и исключительно на тему, которая нравилась ей. Мама исключительно сама могла породить бурную радость или погрузить в отчаяние. Было совершенно недопустимо, чтоб кто-то испытывал радость или какое-то другое чувство, не относящееся к маме. Никто не имел права затевать беседы, заранее зная, что маме эта тема может быть неприятна! Однако на этот раз, как ни странно, мама не швырнула тетради на пол, не затопала ногами и не схватила Аделаиду за волосы. Она даже каким-то радостным голосом произнесла: