Пасынки Степи

– Правильно толковать – это, когда нужные слова надо передавать, а не все, что слышишь и видишь. В Сарайшыке верность важнее способностей и знаний, – прищуренный взгляд опытного мурзы внимательно изучал реакцию мальчика на свои сказанные слова.

Ничего не ответил пораженный Касым, а только снова опустил голову.

– Поэтому и сломал он шею, – продолжил удовлетворенный Бату.

– И мне тоже сломаете? – тихо спросил Касым, боясь поднять глаза.

– И тебе тоже сломаем. Но не этого ты должен бояться. Ночные стражники помчатся к твоему отца и предадут его аул огню. Не священному, а уничтожающему. А головой твоего отца они будут играть в свою страшную игру. И никогда тело отца не будет предано земле. Никогда! – крикнул влиятельный мурза, бешено сверкая темными глазами.

На мгновение мальчик оглох. Мрачная, звенящая и жуткая тишина повисла в больших покоях. Без треска сгорали ветки саксаула в очаге, тускло блестели покрытые кровью оружие и доспехи. Духи невидимых воинов с кровоточащими ранами окружали испуганного степняка.

Новое испытание ставили перед Касымом влиятельные люди. И оно было пострашнее, чем проверка его способностей в начале службы в Сарайшыке.

– Я буду правильно переводить, – поднял мокрое от слез лицо юный толмач.

– Твоим решением будет гордиться твой отец. Слушайся меня. И только так ты выполнишь волю своего отца, – при этих словах влиятельный мурза встал с тахты и ободряюще приобнял за плечи испуганного юного толмача.

Легко оставаться в рамках добропорядочности, если знаешь умные слова, которые помогают искажать правду.

Как первый раз объезжают скакуна, укрощают его, рвут губы уздечкой, сжимают крепко бока, ласково гладят по шее, а в конце крепкой рукой направляют вымотанного и приструненного коня туда, куда надо. Так и опытный сильный мурза поступил с юным толмачом. Где угрозами, где ободряющими словами Бату подчинил Касыма, привязал к своей воле.

Но после этого Касым стал навсегда себя чувствовать не свидетелем убийства, а уже одним из исполнителей. Одним из убийц доброго и всегда улыбавшегося Казбека.

Утром слуга мурзы зашел за Касымом и вывел бледного, не выспавшегося юнца за стены Сарайшыка в Степь, где пасся большой табун.

– Выбирай, – показал бесстрастно головой слуга в сторону коней. – И благодари щедрого Бату-мурзу.

В зрелости и старости долго перевариваешь события не только прошедшего дня, но и прошедших лет. Прелесть юности – забывать, что происходило с тобой накануне. Только вчера ты плакал, а сегодня утром у тебя глаза уже радостно сияют.

У жителей Степи нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров. Главное их богатство состоит в лошадях; мясо служат лучшею пищей, а их кожи – одеждою, а приятнейший напиток – молоко их и то, что из него приготовляется. В Степи нет ни садов, ни построек; место развлечений – пастбища скота и табуны лошадей, и ходят степняки к табунам любоваться зрелищем коней. Глядя на игры лошадей, их бег, кочевники издают искренние звуки восхищения. Конь для степняка – это четырех копытное теплое и огромное счастье.

Загорелись глаза Касыма при виде лошадей. Это не были уже виденные местные степные, рыжие, маленькие, но выносливые кони. А привезенные, подаренные, выкраденные, выкупленные лучшие скакуны со всего света. Грациозные, быстрые, с блестящей кожей, гордо несущие свои красивые головы на длинных шеях.

– Выбирай, – скучно повторил слуга из оседлых народов, не понимая радость кочевника.

Касым бросал взгляды на множество лошадей и не знал на ком остановить свой выбор. Глаза разбегались при виде такого разнообразия сокровищ. На утреннем бескрайне зеленом поле мирно паслись, заводили весенние игры между собой белые, черные, рыжие, серые лошади. С разных концов большого табуна слышались ржание и фырканье довольных лошадей. Каждый скакун каждой своею мастью был красив по-особенному, по-своему.

Белый жеребенок, оторвавшись от своей мамки, такой же белой кобылицы, играясь, прыгая, высоко поднимая свои хрупкие ножки, подскакал к Касыму.

Настороженно тянув шею, обнюхивая пустые протянутые руки улыбающегося, радостного подростка, жеребенок тоненько заржал, то ли обижаясь, что в руках Касыма ничего нет, то ли приветствуя. Кобыла, подняв голову от пощипывания травы, грациозно протрусила к своему детенышу.

– Вот, – довольный степняк сделав свой выбор, обнимая, поглаживая и целуя глазастого жеребенка,

– Да будет так, пусть светлыми будут ваши дороги, – слуга равнодушно произнес обязательные слова при выборе лошади.

– Аксуйек! Так я буду тебя звать! – крикнул радостный Касым смешному жеребенку, удаляющемуся вслед за своей матерью.

***

С того времени четыре мягких зим и четыре сочных щедрых лета прошло. Касым научился правильно толковать чужие слова. Привык слушаться Бату. Привык хитрить, обманывать, недосказывать.