Пасынки Третьего Рима

Сарф намеренно исказил историю приключений Марка на Поверхности. Существование Горбушки было тайной для подавляющей части жителей метро. В курсе были только очень немногие сталкеры, наемники и торговцы. Почему Горбушка была настолько засекреченным для метро местом – об этом не смогла сказать своим друзьям даже Мартиша, обитавшая там. Потому что она и сама не знала причин этой игры в секретность. На все вопросы «консультант по прикладному мародерингу» только пожимала плечами и отвечала, что еще и до нее об этой наземной фактории никому из посторонних не распространялись ни пришлые (кто был в курсе), ни местные. Почему-то это было не принято чуть ли не по умолчанию. Может, из-за того, что жившие на Горбушке мутанты – в большинстве своем довольно серьезно обиженные на «чистых» жителей подземки – опасались беды с их стороны, может, еще из-за чего-то… Не принято – и все тут. Так уж сложилось исторически.

О существовании сирены по имени Мартиша и ее роли в судьбе Крыса Михаил вообще предпочел умолчать. Незачем было посторонним знать про нее.

Кевлар чуть улыбнулся и как-то по-новому оглядел всех троих визитеров.

– А вы, как я погляжу, не ксенофобы. Спасли неизвестного мальчишку-мутанта…

– Ну, а что было делать? – невозмутимо отозвался Серый. – Мутант он там или нет – живое существо ведь. Пацан, опять же, зеленый совсем… Да и мутанта мы в нем разглядели, только когда он глаза открыл. Не гнать же обратно за ворота… Он потом про вас рассказывал, говорил, что здесь тоже были добры к нему.

Гай хмыкнул. А потом осведомился:

– А что Мазюков? Поверил в сказочку о пропавшем со станции мальчике?

– Мы постарались быть максимально убедительными! – оскалился Серый, на чьи плечи и легла основная часть дипломатических переговоров с владельцем Атриума. – Да он особо и не брыкался.

– Ну, тогда все окей! – шумно выдохнул старший гладиатор. – Раз Мазюков дает добро – можете забирать парня. И… – Гай понизил голос, – про Крыса никто из нас никому не скажет. Обещаю.

Сарф благодарно кивнул. И сдержанно произнес:

– Нам тут уже сказали, что Костю порвал кто-то из монстров вашего Зверинца. И что он теперь, якобы… при смерти…

Гладиаторы посуровели. Людоед опустил глаза. Кевлар закусил губу и посмотрел куда-то в стену.

– Он сейчас лежит у Дим-Саныча в лазарете, – обронил Гай. – В сознание приходил только однажды, и то ненадолго. Порвала его муторысь, причем порвала и правда довольно крепко. И если бы не Шаолинь… – он скорбно покачал головой и сжал губы. – Ладно, идемте. Сами сейчас все увидите.

Чуть позже сталкеры «девятьсотпятки» молча наблюдали, как местный медик с помощью помощника-санитара меняет повязки на некогда явно красивом, но теперь страшно изорванном когтями лице худого и бледнокожего, как и все рожденные в Метро «дети подземелий», юноши-подростка. Парнишка был без сознания и лежал пластом, словно мертвый. Природная бледность никогда не знавшей солнечных лучей кожи только усиливала впечатление.

– Я сделал все, что было в моих силах и возможностях, – сокрушенно и как-то виновато разводя руками, сказал Дим-Саныч. – Но я все же не пластический хирург. Боюсь, даже если он и выживет, то будет навсегда изуродован… Бедный мальчик…

– Что значит – «даже если и выживет»? – вскинул брови Ливси. – Состояние его, конечно, тяжелое, но ведь вам удалось самое главное – справиться с ядом когтевых желез зверя и не допустить заражения…

– Если бы все было так просто, коллега… – с тяжким вздохом покачал головой Дим-Саныч. – У меня есть стойкое ощущение, что мальчик и сам… не хочет, чтобы его спасали. Понимаете? Он сам, сознательно, не хочет жить! И я его вполне понимаю. У него сперва отняли лучшего друга, а потом, когда он ненадолго пришел в себя после нападения муторыси, зачем-то сказали, что тот погиб! А у него же, кроме друга, вообще никого нет. Так зачем ему после этого жить – одному-то?..

– Незадолго до этого Шаолинь тоже потерял друга, – вдруг проговорил Кевлар. – Димка-Бур… Буратино… Погиб на арене, во время сражения с медвежутью… После этого Шаолинь тоже… словно утратил вкус к жизни. Перестал шутить, как раньше, стал очень жестким и каким-то… резким, недобрым… А потом вдруг как-то заметно начал прикипать к Косте. Все опекал его, учил, оберегал… А когда на нас муторысь напала – пожертвовал собой, закрыв Костю своим телом. Видимо, он тоже не мыслил своей жизни без друга Димки и все искал способ достойно уйти за ним. Вот и нашел.

Гладиатор немного помолчал, отдавая дань памяти погибшим товарищам. А потом закончил:

– Он же не сразу тогда умер – Валерка-то… И успел кое-что сказать мне – очень важное. Что он бы гордился таким сыном, как Костя, да вот карта не выпала… Мужики! – его темный от сдерживаемой боли взгляд устремился на сталкеров. – Вы уж, пожалуйста, там, с Крысом, сделайте все возможное для Кости. Чтобы только он выжил! И чтобы не оказалось так, что Валерка… погиб зря!

Ливси – как самый в Сталкеробанде компетентный в вопросах медицины – остро посмотрел на взволнованного бойца и кивнул:

– Сделаем!