Пасынки вселенной

Они пошли через здание к заднему портику. Испуганная наложница проводила их взглядом. Чтобы попасть в следующую дверь, Эверарду пришлось выжечь замок бластером. В комнате стояла Инговая модель машины времени, несколько коробок с оружием и амуницией и книги. Эверард погрузил в машину все, кроме сундучка с радиоактивным металлом. Его надо было оставить, чтобы в будущем узнать о его существовании, вернуться за ним и помешать человеку, который хотел быть богом.

— Не хочешь отправиться в этой машине? — спросил он у Уиткомба. — Я тем временем заберу наш скуттер и встречу тебя в конторе, в 1894-м.

Уиткомб ответил ему долгим взглядом. Лицо у него было печальное, но постепенно на нем появилось выражение решимости.

— Ладно, старина, — сказал англичанин.

Он улыбнулся — почти грустно — и пожал Эверарду руку.

— Пока. Желаю удачи.

Эверард смотрел ему вслед, пока он входил в серый стальной цилиндр. Странное у них вышло прощание, если учесть, что через каких-нибудь несколько часов они будут вместе пить чай в 1894 году.

Беспокойство грызло его и тогда, когда он уже покинул здание и смешался с толпой. Странный парень этот Чарли. Что ж…

Никто не помешал ему выйти из города и направиться в рощу. Он вызвал скуттер и, несмотря на то, что следовало торопиться, чтобы случайный прохожий не полюбопытствовал, что за птица приземлилась в этих кустах, открыл кувшин с элем. Ему сейчас было просто необходимо выпить. Затем он в последний раз взглянул на Старую Англию и настроил программатор на год 1894.

Мэйнуоттеринг и его охрана были на месте. Сначала они встревожились, увидев только одного человека, всего забрызганного кровью, но Эверард быстро рассеял их опасения на этот счет.

Пока он помылся, побрился и продиктовал рапорт секретарю, прошло довольно много времени. Уиткомб давно уже должен был приехать в кэбе, но о нем не было ни слуху ни духу. Мэйнуоттеринг вызвал по радио склад и нахмурился.

— Его еще нет, — сказал он. — Что-нибудь могло случиться?

— Вряд ли. Эти машины времени безотказны.

Эверард закусил губу.

— Не знаю, в чем дело. Может быть, он меня не понял и отправился к себе в 1947-й?

После запросов выяснилось, что Уиткомб не доложил о своем прибытии и у себя.

Эверард и Мэйнуоттеринг пошли выпить по чашке чая. Когда они вернулись, от Уиткомба все еще не было никаких известий.

— Я думаю, надо оповестить разъездной патруль, — сказал Мэйнуоттеринг. — А что? Они быстро его разыщут.

— Нет. Погодите.

Эверард на минуту задумался. Он начал понимать, что произошло. И мысль эта была ужасна.

— У вас есть какие-либо предположения?

— Да. Кое-какие есть.

Эверард принялся поспешно стаскивать с себя викторианскую одежду. Руки его дрожали.

— Дайте мне мои вещи 20-го века, пожалуйста. Я, может быть, найду его сам.

— Патруль требует от вас предварительного доклада о ваших предположениях и намерениях, — напомнил Мэйнуоттеринг.

— К черту Патруль! — ответил Эверард.

6

Лондон, 1944-й. Ранняя зимняя ночь и пронзительный холодный ветер, продувающий темные улицы. Где-то слышится взрыв, вспыхивает огонь, красные языки пламени, точно флаги, полощутся над крышами.

Эверард остановил свой скуттер прямо на панели — при обстрелах фау-снарядами все равно никто не выходил из дому — и медленно пошел по сумеречной улице. Семнадцатое ноября — тренированная память услужливо подсказала ему нужную дату. День смерти Мэри Нельсон.

Он вошел в будку телефона-автомата на углу и стал листать телефонный справочник. Нельсонов было много, но Мэри Нельсон в районе Стритхема была только одна. Это, конечно, мать. Он догадался, что дочь зовут так же. Не знал он и времени, когда упал снаряд, но это-то как раз было нетрудно выяснить.

Когда он выходил из будки, рядом раздался взрыв. Он свалился на тротуар ничком, и осколки стекла просвистели мимо. Семнадцатое ноября 1944 года. Мене Эверард — тогда он был моложе, — лейтенант инженерного корпуса США, в это время находился где-то за Ла-Маншем неподалеку от немецких пушек. Он не мог сейчас точно припомнить, где именно, да и зачем? Это не имело значения.

Он знал, что в эту бомбежку с ним лично ничего не случится.

Новая вспышка высветила пространство за его спиной, пока он бежал к своему скуттеру. Он прыгнул на сиденье и поднялся в воздух. С высоты он не увидел города — только мрак и пятна огня. Вальпургиева ночь! Ад на земле!

Он хорошо помнил Стритхем — скучные ряды кирпичных домов, населенных клерками, зеленщиками и механиками, именно они поднялись на борьбу с силой, перед которой склонилась вся Европа. В 1943-м здесь жила одна девушка… Потом она вышла замуж за другого.

Он летел низко, пытаясь найти нужный дом. Неподалеку поднялся столб огня. Скуттер затрясся, Эверард чуть не вылетел из седла. Потом он увидел, как развалилось и запылало какое-то здание. Всего в трех кварталах от дома Нельсонов.

Он опоздал!

Нет!