Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович

Иэвестный старообрядческий деятель и писатель Денисов, в своем известном сочинении «Виноград Российский» заявляет, что под соборным определением о книжных исправлениях некоторые архиереи подписались только из страха и после раскаялись в этом. «Макарий митрополит новгородский, говорит Денисов, тако скорбяше, тако сетоваше о оных повинах, яко и рукополагающихся священники укрепляше, еже новинне приимати: аще аз и подписахся, рече, трепетом мучений объятый, но вы крепко держитеся древлецерковнаго благочестия. И не инако сам служаше н благословляше, но яко исперва прият, яко от млада научися. Сице и во всем граде, при оного бытности, не бе гонения, ниже нужды, но вси по первому обычаю совершаша службы. Аще от Никона многажды оный архиерей зазираем и досаждаем бе, некогдаже и во узах терпяше, обаче аще и не явно за страх, но в тай древнее похваляше благочостие. Тако и Маркел архиепископ вологодский подписався на соборе оном страха ради Никонова, но послежде раскаявся, вельми тужаше и зело печаловася о сем, и в своем граде никаковой нужды, ниже гоненея, ни насилия никакова о древлецерковном благочестии людем содела. Тако и Александр епископ вятский, аще на соборе страхом преклонен, подписался, но последи и плакаше и рыдаше о сем, новин весьма венавидяше. Свидетельствует о сем яственно того послание жалобное ко государю царю, поданное на Никона во 171 годе, в нем же Никоновы прегорчайшия плоды, огорчившия русскую землю, изрядно объявляет».

Это заявление Денисова, что некоторые архиереи не сочувствовали церковной реформаторской деятельности Никона, — подтверждается прямыми современными свидетельствами. Уже по вопросу о поклонам против Никона открыто выступил коломенский епископ Павел. Суровая расправа Никона с Павлом подавила на время оппозицию Никону среди архиереев, но не уничтожила ее окончательно и пострадавшего от Никона, своего собрата — Павла архиереи называют потом «божественным страдальцем». Некоторые из иерархов, присутствовавших на соборе 1655 года, хотя и неоткрыто, однако говорили, по свидетельству Павла Алепского, по поводу заявления Никона о необходимости согласовать русские церковные книги, чины и обряды с тогдашними греческими: «мы не переменим своих книг и обрядов, кои мы приняли издревле. Однако, замечает Алепский, они не смеют говорить открыто, ибо гнев патриарха неукротим». Когда потом Никон в Успенском соборе на виду у всех переменил русский клобук на греческий, то, по свидетельству того же Павла Алепского, присутствовавшие при этом в соборе епископы, игумены, священники и народ подняли ропот и говорили: «смотрите, как он переменяет одеяние архиереев, которое они приняли по внушению Святого Духа с того времени, как мы сделались христианами чрез святого Петра. Как земля не поколеблется под ним! ибо, одеваясь доселе по-московски, он сделался греком».

Оставление Никоном патриаршей кафедры развязало руки недовольным иерархам и они теперь открыто выступили и лично против Никона и против его церковной реформы. Из них своим открытым протестом особенно выдается вятский епископ Александр. Правда, Александр присутствовал на соборах 1656 года, бывших в апреле, мае и октябре, и подписался под определениями этих соборов, одобривших Скрижаль, новоисправленный требник, наложивший проклятие на двоеперстников, на Неронова и его единомышленников. Но это обстоятельство не помешало потом Александру открыто выступить против того самого новоисправленного требника, который он сам одобрил к печатанию на соборе 1656 года, одобрил, очевидно, только из страха пред грозным Никоном, из боязни испытать за несогласие с патриархом участь епископа Павла коломенского.