Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»

Играя на чувстве национального унижения, политика развития патриотизма, развернутая при президентстве Путина, стремится к достижению национального единения, понимаемого как укрепление государства, возвеличивание славного прошлого и великой культуры5. В рамках политики укрепления патриотизма выдвигаются также лозунги восстановления национального суверенитета России, борьбы против вмешательства иностранных государств, в первую очередь западных. Присоединение Крыма в 2014 году, увенчавшее эту политику, было массово поддержано населением России, которое нашло в этом акте повод для национальной гордости.

Всплеск патриотизма, последовавший за присоединением Крыма, отмечается всеми опросами общественного мнения6. Возможно, люди восприняли это событие в качестве ясного сигнала о том, что Кремль прекратил подчиняться Западу и способен теперь выстоять перед его давлением.

Но в чем суть вновь возникшего патриотизма? Это ксенофобский великорусский национализм или национализм, направленный на консолидацию формирующейся нации? Это национализм поддержки национального лидера или множественные национализмы с различными значениями? Наше исследование демонстрирует связь, существующую между ростом патриотизма и развитием политизации, не сводящейся, однако, к «объединению вокруг лидера», как о том пишут Михаил Алексеев и Генри Хейл7

. Образ объединения вокруг национального лидера возникает из результатов социологических опросов, свидетельствующих одновременно о высоком рейтинге главы государства и о высоком уровне патриотизма. Качественные методы, более чуткие к оттенкам того, что респонденты говорят и делают, демонстрируют множественность смыслов, вкладываемых людьми в свое чувство патриотизма, а также то, как по-разному воспринимают они государственный патриотический проект8.

Наше исследование, в фокусе которого люди в конкретных ситуациях с конкретным жизненным опытом, опровергает однозначное отождествление патриотизма с поддержкой главы государства. Даже если, с одной стороны, патриотическое чувство широко распространено, а с другой – широко (хотя бы и абстрактно, «вообще») поддерживается патриотический проект руководства страны, это не свидетельствует о том, что патриотизм сводится к лояльности В. Путину. Существует намного больше различных вариантов восприятия смысла того, чтобы быть россиянином или русским и жить в России. Лишь очень редко люди в процессе интервью ассоциируют любовь к родине с неуклонной поддержкой главы государства или его политического курса.

Доказанное наличие различных версий патриотизма, отличающихся от предлагаемой в рамках кремлевского проекта, – один из основных результатов нашего исследования. Это отнюдь не означает, что большинство людей осуждают роль государства в укреплении национального единства. Критике подвергаются скорее определенные перегибы политики развития патриотизма, но мало кто ставит при этом под вопрос саму необходимость укрепления национального чувства. Интервью показывают явное стремление к общности и к соотнесению себя с чем-то общим, б'oльшим, но тем не менее эмоционально близким. Можно предположить, что мы имеем дело с реакцией на два десятилетия, в течение которых преобладающими были процессы разрушения устоявшихся социальных связей и, соответственно, атомизации российского общества. Теперь люди нуждаются в том, чтобы не чувствовать себя одинокими и брошенными на произвол судьбы. Нуждаются в ощущении общности с другими. Жажду быть причастным к такой большой общности наглядно демонстрируют массовые движения, например «Бессмертный полк», и массовые переживания, например, за игру национальной сборной.

Иными словами, развитие патриотизма, в кремлевском ли варианте или в каком-либо ином, отвечает стремлению к солидарности, исходящему снизу. Так мы подходим к настоящему предмету этого исследования, которым является не национальная идентичность, не гордость за страну, а общенациональная солидарность. Такая трактовка патриотизма укладывается в традиционную социологическую теорию. Как пишет Рэндалл Коллинз9, идеально-типически национализм может быть определен как сильно ощущаемые узы солидарности или по крайней мере жажда такого ощущения. Поэтому мы ставим себе цель понять через изучение российского патриотизма в том числе и то, формируются ли связи солидарности между людьми и преодолевается ли атомизация общества.

Низовой патриотизм