Патрульный времени

Наголову разбитые вандалы вынуждены были спасаться бегством. Помыкавшись какое-то время по берегам Дуная, они испросили у императора Константина разрешения поселиться на его землях. Император, никогда не пренебрегавший добрыми воинами, позволил вандалам обосноваться в Паннонии.

Дагоберт, благодаря своему происхождению, женитьбе и завоеванной в боях славе, стал предводителем тойрингов и, дав им достаточно передохнуть после войны, повел их на юг.

Будущее рисовалось в радужном свете, а потому мало кто остался на насиженном месте, но среди этих немногих были старый Виннитар и Салвалиндис. Когда повозки переселенцев скрылись из глаз, старикам в последний раз явился Скиталец. Он был добр с ними, ибо помнил все, что связывало их, и ту, что спала вечным сном на берегу Вислы.

1980 г.

Меня распекали на все лады за нарушение устава и только лишь по настоянию Герберта Ганца, уверявшего, что ему некем меня заменить, позволили продолжать выполнение задания. Но распекал меня вовсе не Мэнс Эверард. У того были свои причины держаться в тени. Постепенно они выяснились — как и то, что Эверард изучал мои отчеты.

В промежутке с четвертого по двадцатый век прошло около двух лет моей настоящей жизни с тех пор, как я потерял Йорит. Горе сменилось глухой тоской — ах, если бы она пожила хоть чуть-чуть подольше! — но иногда обрушивалось на меня всей своей тяжестью. Лори, как могла, помогала мне свыкнуться с мыслью о потере. Признаться, я и не подозревал, какая замечательная у меня жена.

Я был в отпуске в Нью-Йорке 1932 года, когда Эверард вновь позвонил мне и предложил встретиться.

— Надо бы обсудить кое-какие вопросы, — сказал он. — Побеседуем часок-другой, а потом погуляете по городу. Разумеется, с женой. Вы когда-нибудь видели Лолу Монтес в зените славы? Я взял билеты. Париж, 1843 год.

Наступила зима. За окнами квартиры Эверарда шел снег; мы будто очутились в невообразимых размеров белой пещере. Подавая мне стакан с пуншем, Эверард справился относительно моих музыкальных пристрастий. Мы довольно быстро установили, что нам обоим нравятся мелодии кото, инструмента, на котором играл позабытый ныне, но, безусловно, гениальный средневековый японский музыкант. Что ж, путешествия во времени, помимо недостатков, связаны с определенными преимуществами.

Эверард тщательно набил трубку табаком и разжег ее.

— В отчетах вы ни словом не обмолвились о своих взаимоотношениях с Йорит, — заметил он как бы мимоходом. — Все открылось лишь после того, как вы обратились к Мендосе. Почему?

— Это касалось только меня, — проговорил я. — И потом, в Академии нас предостерегали насчет подобных вещей, но, насколько мне известно, как такового запрета не существует.

Эверард склонил голову. Глядя на него, я почему-то подумал, что он, должно быть, прочел все, что мне предстоит написать. Он знал мое будущее так, как я узнаю его, прожив отведенные мне годы, и ни минутой раньше. Правило, согласно которому агенты оставались в неведении относительно своего жизненного пути, соблюдалось в Патруле неукоснительно и нарушалось лишь в исключительных случаях.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь бранить вас, — сказал Эверард. — Между нами, мне кажется, что координатор Абдулла слегка погорячился. Чтобы справиться с заданием, агенту нужна известная свобода. Многие попадали в переделки гораздо неприятнее вашей.

Выпустив изо рта клуб голубоватого дымка, он продолжил:

— Мне хотелось бы кое-что уточнить. Меня интересуют не столько философские обоснования, сколько сами ваши поступки. Я задам вам пару-тройку вопросов… э… научного толка. Как вы понимаете, я не ученый, но достаточно усердно копался в анналах истории, предыстории и даже пост-истории.

— Не сомневаюсь, — поспешил заверить я.

— Начнем с очевидного. Вы вмешались в войну между готами и вандалами. С какой целью?

— Я уже отвечал на этот вопрос, сэр… то есть Мэнс. Убивать я никого не убивал, поскольку моя собственная жизнь находилась вне опасности. Я помогал в разработке стратегии, ходил в разведку, вселял страх в сердца врагов, летая над их головами на антиграве, наводя иллюзии, стреляя ультразвуковыми лучами. Да одним тем, что напугал их, я спас десятки жизней! Но главная причина заключалась в том, что я, патрульный, затратил немалые усилия на создание базы в обществе, которое должен был изучать, а набег вандалов грозил свести их на нет.

— Вы не боялись, что ваши действия изменят будущее?

— Нет. Пожалуй, мне надо было как следует все обдумать, однако с первого взгляда у меня сложилось впечатление, что этот случай — чуть ли не пример из практического пособия. Вандалы замыслили самый обыкновенный набег. Исторических свидетельств о нем нет, значит, исход его в значительной степени безразличен для обеих сторон, если не принимать в расчет конкретных людей, а ведь некоторым из них мой план отводит важные роли. Что касается их и что касается того рода, основателем которого я явился, то здесь мы имеем дело с заурядными статистическими колебаниями, которые скоро сгладятся.

Эверард нахмурился.