Пацан казанский

– Аллочка, это ко мне! – улыбнулся Шубников, внимательно глядя на Ильяса, и знаком велел красотке исчезнуть.

Она фыркнула, поднялась, окинула Ильяса взглядом, и непонятно, куда она хотела к нему забраться, в душу или в штаны. А может, и в штаны – через душу.

Ильяс спокойно выдержал это ее мартовское дуновение. Глянул на нее с иронией уверенного в себе человека. Лицо же не выражало ничего. Во всяком случае он стремился к этому.

– Прошу!

Шубников сочился вежливостью и выражал почтение, но даже задницы от стула не оторвал. И руку для приветствия протягивать не собирался. Просто махнул, указывая на стул напротив себя.

Ильяс мог бы сесть на стул, с которого только что соскочила блондинка. Но кто она, эта женщина, может, проститутка, в «Татарстане», как известно, водятся элитные сорта этой дичи. Ильяс просто не мог позволить себе занять место проститутки, поэтому пришлось выдвинуть другой стул.

Появился официант, положил на стол меню, но Ильяс на папку даже не глянул.

– Заказывать будете? – с едва заметной насмешкой спросил Шубников.

Лет тридцать ему, вряд ли больше, но торс уже подернулся жирком, и на лице обозначился второй подбородок. Впрочем, это не мешало ему выглядеть солидно. Сытый, холеный, костюм явно не из универмага, галстук очень хорошо смотрится.

– Я с другом. – Ильяс кивнул через плечо, указывая на Кишлака, который занял место у входа. – Мы потом.

– Хорошо, – понимающе кивнул Шубников.

Как будто согласился с тем, что друзей нельзя оставлять голодными. Но и за стол на деловой разговор приглашать тоже не стоит, и очень хорошо, что Ильяс оставил пацана за кадром.

– Решим по-быстрому и разойдемся.

– По-быстрому?.. Тебе сколько лет, парень?

– Восемнадцать. – Ильяс решил не лезть в бутылку.

– Торопишься жить?

– Тороплюсь расставить все по местам. Все должно стоять четко. И не падать… Мне нужен спортзал рядом с домом.

– Чтобы далеко не ходить?

– Да или нет?

– А если нет? – Шубников внимательно смотрел на Ильяса.

Тот в ответ лишь усмехнулся. Он ведь и по-плохому может. Вдруг кто-то сигарету на складе забудет потушить, пожар вспыхнет. Или труба лопнет, водой все зальет.

– Мне кажется, я тебя понял, – не очень весело улыбнулся Шубников.

– Переносите склад в подвал, там сухо. И гарантия неприкосновенности.

– Гарантия неприкосновенности?

– Все зависит от цены. За аренду.

– Вот оно как… Смелый ты парень… Ходжа.

– Я не парень, я пацан!

– Ну да, ну да…

– Тебе смешно? – хищно сощурился Ильяс, и гаденькая улыбка сошла с лица Шубникова.

– Нет, нет…

– Есть вещи, которые за пределами твоего понимания, Роман Борисович.

– Да, но и у твоего понимания есть пределы.

– А кто спорит?

– Это хорошо, что ты не споришь… Плохо, что ты влез в эти пределы.

– Плохо кому? Может, и тебе будет плохо? Война – это ведь палка о двух концах. И по мне ударить может, и по тебе.

Шубников долго смотрел на Ильяса, взвешивая за и против.

– Да какая между нами может быть война? – наконец спросил он. – За что? Зачем?

– Пока мне нужен только спортзал.

– Пока?! – крепко задумался Шубников.

– Вдруг ты решишь открыть торговую точку, приемниками торговать, фотоаппаратами… Что там у тебя еще на складе?

– Торговую точку? – задумался Шубников и вдруг резко спросил: – Ты что, по складам шарился?

– Нет, но знаю.

– Все-таки ты идиот!

– Обоснуй! – нахмурился Ильяс. – Или живым отсюда не выйдешь.

– Думаешь, напугал?

Ильяс не ответил, но выразительно глянул на вилку, которая лежала в пустой тарелке.

Он ведь действительно мог прямо сейчас выбить глаз собеседнику. За слова нужно отвечать, так принято везде, даже в торгашеской среде, в которой вращался Шубников.

– Что там у нас на складах, не твой уровень, пацан! Башку на раз оторвать могут!

– Но могут не оторвать, – усмехнулся Ильяс.

– Могут не оторвать. Могут посадить… Думаешь, про твои художества на рынке никто не знает?

– Ты знаешь?

– Знаю! И все, кому надо, знают.

– А кому надо?

– Ментам! В пять секунд закроют, даже пикнуть не успеешь.

– Я тюрьмы не боюсь. И смерти тоже.

В этот момент Ильяс не сомневался в том, что готов как к одному, так и к другому. Надо будет и тюрьму достойно примет, и смерть. На все пойдет, но от своего не отступится. И очень плохо, если Шубников этого не поймет. Для него плохо.

– Ты или псих, или нервы у тебя железные.

– И то, и другое. Сам себя боюсь, когда психую, – спокойно, со снисходительной усмешкой сказал Ильяс.

И снова Шубников задумался, внимательно глядя на его. А затем вдруг тихонько хлопнул в ладоши и вымученно улыбнулся.

– А зачем тебе психовать?.. Я так понимаю, нам делить нечего. Склад и перенести можно, в подвале действительно сухо.

– Значит, договорились.

– С арендной платой – это к Екатерине Витальевне… Лишнего она не возьмет, все строго по госрасценкам… Или ты хотел задаром?

– Не хотел. Учреждение государственное, зачем нам с государством ссориться?

– С государством ссориться нельзя, в этом ты прав… И с нами тоже… С нами дружить нужно.

– Я умею дружить, – кивнул Ильяс, жестко глядя на собеседника. – Западло прощать не научился, а дружить умею.