Пацанячьи истории. Вафлерша

Вьетнамки вышли, а парни начали рассматривать убранство комнаты во вьетнамском стиле – циновки, иероглифы и фотографии девчонок из далекой страны.

– Вот этим двоим нужно забеременеть, – сказала бригадирша, заводя в комнату двух щуплых низкорослых вьетнамок. – Они домой хотят, а контракт на четыре года, им еще по два года работать осталось.

– Прям так и забеременеть, а претензий в виде алиментов не будет? – ушло спросил Клестов.

– Претензий нет, – замотали головой вьетнамки, которые предназначались для соития.

– Их просто отправят на самолете в Ханой и вы их больше не увидите, – принялась уговаривать Ван Ден Ка.

– Мне как-то стремно, Гудым, прямо как на профсоюзном собрании, призывают выполнить план по обрюхативанию. Может, пойдем?

– Витек, что ты ссышь, надо помочь работницам из дружественной социалистической страны. Они не заразные, бригадирша?

– У них все холосе, медицинский осмотр недавно проходили.

– Ванденка, водка есть? – спросил Борис бригадиршу, переиначив ее фамилию и имя на русский лад.

– Рисовая, с дома.

– Ставь на стол и вали отсюда, – приказал он и схватил за руку показавшуюся ему более привлекательную вьетнамку.

Гудымов, не дожидаясь, когда достанут водку, схватил девушку за талию и повалил на ближайшую кровать. Она не сопротивлялась бурному напору, а помогала освобождать свое тело от одежды. Боря же не снял ничего, даже засаленную ветровку, только догадался скинуть туфли. Приспустив до колен штаны вместе с трусами, он лег на вьетнамку и начал тыкаться членом у нее между ног, ища отверстие.

– Помоги, блядь, попасть в пизду, – раздраженно сказал он, когда через полминуты усердного тыкания фаллос так никуда и не проник.

– А что такое блядь, пизду? – спросила вьетнамка почти без акцента.

– Пизда у тебя между ног, а блядь – это ты.

Девушка ухватила крепкий, как палка, член Гудыма и прижала к своему маленькому сухому влагалищу. Широко раздвинув ноги, она почувствовала, как член с трудом начал втискиваться внутрь. Вьетнамка вскрикнула, фаллос, не пройдя и половины пути, излился мощными толчками в только что лишившиеся девственности влагалище. Наполнившись спермой, женское лоно оказалось более проходимое, и уже кончивший парень начал ходить в нем уверенными толчками, расширяя его узость. Через пару минут член обмяк, и Борис с чувством выполненного долга вытащил его.

– Что за блядство? – возмутился Гудымов, взглянув на причиндалы. – У меня весь хуй в крови. Ты что течешь или я пизду порвал?

– Я девушка, у меня это в первый раз.

– Слыхал, Клест, я вьетнамке целку сломал. Ха-ха-ха.

Виктор на соседней койке еще и не начинал во всю резвиться. Раздевшись сам и раздев девушку, он залез под одеяло и опытными движениями начал возбуждать ее, гладя ее маленькие груди, худенькое тело и маленькую попочку.

Услышав радостные возгласы Бориса, он нехотя отозвался:

– Гудым, не мудрено, тут все такое детское.

– Ура, я первый раз целку сорвал.

– Ты тоже целочка? – спросил Клестов лежащую возле него вьетнамку.

– Не понимай, – отозвалась та.

– Сейчас проверим, – проговорил Витек, подминая девушку под себя.

Пассия Виктора оказалась готовой к соитию, и его детородный орган легко протиснулся во влагалище, к тому же его вьетнамка была более опытной и начала подмахивать его качкам. Избалованный женским вниманием и множественными половыми связями парень не долго занимался сексом в миссионерской позе.

– Раком становись, – приказал он, слезая с девушки.

– Не понимай.

– На четвереньки. Ну, как собачка.

Вьетнамка, лежащая рядом с Гудымовым, что-то прощебетала, и вторая встала на четвереньки. Клестов вошел в нее сзади и, вгоняя свой болт сильными ударами, вскоре со стонами кончил.

– А ты хорошо по-русски говоришь, где так научилась? – спросил Виктор вьетнамку Бориса, натягивая джинсы.

– Я училась в классе советско-вьетнамской дружбы в Ханое и была лучшей ученицей. Я очень хотела попасть в Советский Союз.

– Твоя мечта осуществилась. Зачем же теперь обратно уезжать, да еще и по беременности? Боб, вставай, будем водку пить.

– Тут все не так, как я думала: тяжелая работа, нам платят меньше, чем местным, из общежития никуда не выпускают, у меня слабое здоровье. К тому же Ван Ден Ка думает, что я с таким знанием русского языка займу ее место бригадира и посылает меня на самые трудные и вредные участки.

– Как тебя зовут? – разливая водку в граненые стаканы, спросил Виктор.

– Ай. Полное мое имя Нгуен Тхи Ай.

– Ай-ай-ай, – засмеялся Гудымов и выпил водки. – Слабая, градус вообще не чувствуется, у моего деда самогон вторяк и то крепче будет.

– Это рисовая водка для женщин, – произнесла Ай.

– Рисовая, поэтому и слабая, – утвердил Борис. – Кто же из риса водку делает?

– Почему, есть и крепкая в сорок пять градусов, ее обычно советские товарищи любят, а еще экзотические со змеей внутри или гекконом, или скорпионом, лечебные с женьшенем.

– Вот ты, Ай, грамотная, даже в водке разбираешься, – удивился Борис, которому, как внуку алкоголика, была близка эта тема. – Уважуха.

В это время в комнату вошла Ван Ден Ка и заговорила на вьетнамском. Девушки начали одеваться.