Пациент

– Нам не стоит беспокоиться. – Нейтан отпер дверь и отступил в сторону, пропуская меня. – Не думаю, что нам придется видеть их слишком часто.

Как будто моя мать возникла позади, оттаскивая меня от бурной реки.

Глава 6

Июнь 2017 года

Все звуки казались угрожающими. Шаги, приближающиеся по утрам, поворот ключа в замке. Скрип открываемой двери и, что еще хуже, стук ее закрытия. Сама я почти не производила шума, только мягкое постукивание босых ног по полу, чуть более громкое, если я надевала обувь, поскрипывание стула, когда я садилась, шорох карандаша по бумаге. Время в одиночестве тянулось медленно, но мне самой хотелось быть одной. Мысль о посетителях была невыносима. Я не просила встреч даже с Нейтаном и Лиззи. Честно говоря, мне было стыдно.

Когда пришло время допроса, меня повели по узкому коридору в другое помещение. Сопровождавшая меня женщина-шриланкийка была выше, чем я, и моложе. Она казалась доброй, и я стала раздумывать, что привело меня к такому заключению. Возможно, ее мягкая манера говорить или деликатность, с которой она ко мне прикасалась, а может, спокойная улыбка на лице. Я подмечала все эти тонкости, они казались мне более важными, чем прежде.

Прибывший полицейский сразу представился:

– Детектив-инспектор Уэйнрайт.

Все у него было квадратным: обветренное лицо, жесткая копна светлых волос, широкие ладони. Он устроился в кресле лицом ко мне, и вид у него был отнюдь не добрый.

Темные глаза Люка были похожи на таинственные воды озера Лох-Несс. У Нейтана они имели цвет морской воды. Его мысли были прозрачны до самого дна, во всяком случае, создавалось такое впечатление. Глаза инспектора были непроницаемы, как вода в пруду – серо-зеленая илистая жижа, покрытая ледяной коркой.

Мой адвокат, Джуди Бернс, приехала с опозданием. Я уловила химический запах дезодоранта. Должно быть, она распылила его в подмышках, прежде чем с таким же хмурым выражением лица, что и сейчас, вытащить из шкафа свой черный костюм. Пребывание в камере обострило мое обоняние и все остальные чувства. Глазки на одутловатом лице Джуди напоминали ягоды смородины. Костюм был на размер меньше, чем нужно, а колготки собрались гармошкой на одной из лодыжек. Все это меня беспокоило. Мне хотелось видеть на ее месте кого-то более ухоженного, потому что, в моем представлении, интеллекту и успеху всегда сопутствует аккуратный внешний вид. Сама я всегда выглядела на работе опрятно, хотя в последнее время и поменяла стиль.

Любовь изменила меня. После Франции я будто отпустила вожжи, в которых всегда себя держала. Я позволяла себе больше вина перед сном и ежедневно пользовалась духами. Я меньше работала по вечерам, вместо этого читая книги – романы моей юности: «Анну Каренину», «Влюбленных женщин», «Ветер перемен». Я поглощала их с жадностью и оставляла раскрытыми на полу. Я стала носить на работу одежду, которую не надела бы прежде: платья без рукавов, короткие юбки, ботильоны, шелковое нижнее белье. Я отказалась от колготок. Некоторые из моих пациентов ощутили разницу и говорили, что я стала ярче и моднее. Брайан стал приходить еще чаще, как пес, почуявший течную суку. Он придвигался ближе, так близко, что становилась видна грязь в его ушах и перхоть вдоль линии волос. Эти мелкие детали, которые врач отмечает не ради критики, а машинально, говорят о пациенте многое, хотя в данном случае все и так читалось между строк.

Джуди улыбнулась мне, когда вошла, словно хотела проявить сочувствие. На вид ей было лет двадцать пять – примерно столько, сколько Лиззи. Я подумала, что, глядя на меня, она невольно станет представлять свою мать и может сконфузиться, когда начнут задавать вопросы, касающиеся секса. «Секс в таком возрасте?» – подумает она, слегка содрогнувшись. Я сама когда-то с трудом представляла своих родителей в постели, хотя в детстве мои мысли снова и снова блуждали вокруг этого и были похожи на болезненное прикосновение к ссадине, которую тебя постоянно тянет ковырять. Мой отец, викарий, судя по фотографиям, в молодости был привлекательным мужчиной. Мать работала физиотерапевтом и тоже была красивой и стройной. И все-таки секс между ними представлялся мне нелепым. Что касается викариев, любая мысль об этом выглядит смешно.

Думала ли Лиззи о сексе между мной и Нейтаном как о чем-то смешном? Мои мысли вернулись к дочери и тайне, которую та хранила. Новой, удивительной тайне. Интимная жизнь родителей – бесспорно последнее, что с недавнего времени ее волновало. Да и секса у нас давно уже не было. Хорошего, по крайней мере. В последний раз, когда Нейтан занимался со мной любовью, это скорее напоминало изнасилование, и тут было не до смеха.

– Итак, вернемся к самому началу, – подался вперед инспектор Уэйнрайт.