Пациентка

Она отложила газету. Все равно. Нужно продолжать. Она занятия не бросит.

Мария и Геннадий занимались не йогой, однако возникшая напряженность чувствовалась по отношению к любым глубоким философским поискам, уж не говоря об эзотерических знаниях.

В советской психиатрии появился псевдонаучный термин «Метафизическая интоксикация». Это означало – отравление человеческой психики мистическими или религиозными воззрениями. Этот диагноз позволял трактовать любое проявление искреннего интереса к философии или религии как форму шизофрении и применять «профилактические меры» к тонко чувствующим людям – их забирали «поправить здоровье и мозги» в психоневрологических интернатах. Именно поэтому о своем собственном экстатическом переживании Мария не рассказывала никому.

Василий Иванович был первым. Она подробно, в красках, описала свои чувства и озарения, не без внутренней гордости и тайно ожидая одобрения.

– Иисус? Ну хорошо, – ответствовал он, не слишком, казалось, вникнув в масштабность события. И увидев ее вытянувшееся лицо, добавил:

– Что теперь? Медаль себе на грудь повесишь?

Она вспыхнула и обиделась: обесценили самое дорогое, что у нее было. Поймала себя на том, что у нее выпятилась нижняя губа, как у ребенка, который готов заплакать, когда у него забрали любимую игрушку. На занятии она сдержалась, но дома, вечером, в слезах рухнула на кровать: «Всё! Вообще туда больше не пойду!»

Однако утром, еще не совсем проснувшись, а плавая в сладком светлом море сна, она вдруг поняла, что заигралась в избранность:

– Божечки, да это же все гордыня!

Теперь она поняла, почему Василий Иванович выслушал ее тайную исповедь более чем спокойно.

Мимо таких моментов скрытого самолюбования он не проходил, иронично подтрунивая над ее восторженностью, и Марии иногда бывало тяжело и больно. Ее представления о жизни и о себе рушились.

Прежние знания ее и даже кандидатская степень здесь не котировались.

Она словно свалилась с небес на землю – ей необходимо было признать, что на этом пути она всего лишь неофит, делающий робкие шаги, а видение ее – только первое из череды посвящений, которых она, конечно, не получит, если не поймет свой урок: в духовном мире главное – самоотречение и служение.

В первый раз это понятие засияло для нее новым светом. Служение Родине и людям она понимала до этого как учили товарищ Ленин и коммунистическая партия – отдать всю себя без остатка во имя великой идеи победы коммунизма, абсолютно забывая о своих нуждах и желаниях. Двигаться в ногу со всеми, быть как все.

В маленькой дворницкой она познавала иной мир, в котором не было политики и даже границ между странами. Где людям открывалась бескрайняя свобода Духа. Даже понятие свободы приобрело новый смысл. Свободным может быть только человек, осознающий себя, принимающий свою индивидуальность. Люди в массе, хоть и утверждали, что они обладают свободным выбором, на деле становились безликими, теряли свое «я», свою уникальность. Плыли в массовом бессознательном, как рыбы в косяке – в толпе было легче выжить. Быть индивидуальностью было опасно.

Однако Марию влекло к новым знаниям так сильно, что она забывала всякую опасность. Идеи коммунизма о светлом будущем для всех словно потеряли всю идеологическую шелуху и она поняла, что хочет именно этого – служить людям. Но не так, как наставляли идеологи коммунизма, а так, как ей открывалось через древнее духовное учение. И на первом этапе важно было одно – сохранять верность открывшемуся новому знанию и учителю.

Зимними холодными вечерами в дворницкой на столе горела маленькая лампочка под зеленым абажуром. Тусклый свет придавал происходящему оттенок колеблющегося пограничья. С ней ли это все происходит, – иногда думала Мария. Реально ли все это, то, что она слышит после трудового дня, уроков, чтения незамысловатых текстов «Le petit Nicolas», разговоров в учительской о новом фильме, вышедшем на экраны – «А зори здесь тихие…» После нормальной, привычной, такой знакомой жизни.

– Эк-зотерическим называется знание явное, это та наука, с которой мы сталкиваемся, постигая мир, – конспектировала она в своем дневнике. – Понятие «э-зотерическое знание» часто переводят как «тайное» знание или «герметическая наука» (по имени Гермеса Трисмегиста). Однако, правильнее будет сказать, что эзотерика – это не «тайное», а не-явное знание. Разница есть! – Василий Иванович, мерно ходивший по комнате (три шага в одну сторону, три – в другую), остановился и сделал паузу, чтобы хлебнуть чаю из большой жестяной кружки. Она напоминала Марии о войне. Такая же была у ее отца, когда он уходил на фронт. Ушел и не вернулся. Наверное, Василий Иванович тоже воевал. Интересно, сколько ему лет? Около пятидесяти? Наставник коротко глянул на нее, и Мария стушевалась. Ей показалось, он прочитал ее мысли.

– Это не тайна, которую где-то прячут, – продолжил он. – Это знание, которое уже есть. Оно есть. Здесь, сейчас, всегда. Но до него еще нужно дорасти. Понимаете, есть Путь. Вы растете духовно, зреете.