Пауки

Вести наблюдение за О'Брайеном силами, которыми я располагал, было по меньшей мере наивно. Обе группы я послал за «БМВ». Сам же снова увязался за «мерседесом» Пастора.

Пастор ехал через всю Москву. На «Пражской» он купил букет свежайших роз. С ленцой. Весело. Не торгуясь. Девицы с цветами в переходе метро — молодухи в джинсах, в куртках на синтепоне — его знали. Пастор был их постоянным клиентом, он с удовольствием расцеловался с каждой, ни разу не вынув рук из карманов кожаной куртки…

«Красивый мужик…»

Продавщицы добавили от себя еще ветку-другую зелени, обвязали лентой букет. Пастор их снова перецеловал. Ему, выражаясь высокопарно, предстоял «романтический визит».

Я вспомнил его девицу в номере отеля на Арбате — розовощекую, в прозрачном бюстгальтере, с болтавшимися резинками вокруг пояса, благоухающую дезодорантом, который не мог забить запах чистого здорового тела… Как она пыталась тогда закрыть передо мной дверь в комнату, где Пастор переодевался! Такие бабы могут быть только у крепких мужиков без комплексов…

Меня интересовало, какое место занимает Пастор в иерархии империи, созданной О'Брайеном? В связи с чем состоялся сегодняшний сбор в «Бизнес-клубе» с привлечением самого монарха?

От метро «Пражская» Пастор подался в сторону Россошанки. «Мерседес» впереди тянул не спеша. Я уже догадался, что Пастор не любит быстрой езды. Разделенные порядочным расстоянием, мы проследовали мимо достопримечательности, сохранившейся еще со времен застоя, — когда у магазина «Прага» многосотенные очереди накапливались до рассвета в подъездах соседних домов. Плакат, выставленный по просьбе жильцов, бодро отсылал к туалету в каких-нибудь восьмистах метрах…

Я поставил кассету. Включил магнитофон. Какая-то композиция… Музыкальной частью заведовал мой сын, шестиклассник. Вместе с группой в машину вошел и мой пацан, слегка вялый, домашний. Вошли и его компьютерные игры, и такой же, как он, добрый плюшевый ирландский сеттер Джимми… Я взглянул на часы: дома уже спали.

Что за злой рок гонял меня по ночам? И в к о нт о р е. И теперь здесь, в банке. Почему мне не жилось, кaк веем людям?!

«Что мне до Пастора и его б…?»

На Россошанке было тихо. Москва выглядела бандитской лишь для тех, кто хотел ее представить такой. Тот, кто получал деньги, продавая горячее чтиво… Его и обвинять в этом было нельзя: люди хотят жареного!

Пастор вышел у углового дома. Букет он нес перед собой, как свечу… Он, видно, намеревался здесь заночевать, потому что «мерседес» сразу отъехал и вскоре развил скорость, на какую моя «девятка» была не способна…

Кассета продолжала крутиться…

Пастор вошел в подъезд. Я следил за окнами — освещены были только три квартиры. Я подождал. Внезапно свет вспыхнул в четвертой — угловой…

К себе в банк я приехал без предупреждения. Ночное несение службы было наиболее трудным. Тут требовалась полная выкладка.

Я нажал на звонок несколько раз, прежде чем мне открыли. Я не ожидал другого. Службу нес кто-то один, салага, остальные спали. Дежурный Витька — мой протеже — открыл, убедившись, что вся смена на ногах. Когда-то я тоже так поступал, когда нес дежурство на внутренних постах в здании Министерства иностранных дел на Смоленской площади. Я работал тогда за нищенский оклад. Сегодняшние секьюрити при некоторых обстоятельствах зарабатывали в час до двадцати пяти долларов, не меньше их коллег на Западе. Я собрал наряд в дежурке. Читать мораль было бесполезно. Сводку происшествий по городу я вывешивал регулярно. Они все знали. В том числе и о судьбе бандитской крыши банка. Нападения на «Независимость» можно было ожидать теперь в любую минуту. Это учитывалось, кстати, при оплате службы. Много людей были готовы завтра же занять их места. Существовал резерв. Мы в состоянии были заменить каждого, кто не соответствует контракту. Даже всех целиком…

—Дежурный с этой минуты отстранен. Становится на пост. Все остальные оштрафованы… Вопросы есть?

Витька подошел, как побитый пес:

—Я додежурю. Все будет в порядке. Езжай…

Я готовил его себе в заместители взамен нынешнего. Витька был смел, дерзок. Но он поостыл, и ему требовался урок.

—Тут становится с т р е м н о… — предупредил я.

Наши личные отношения не могли пострадать оттого, что произошло.

—Я чувствую.

—Чтоб не получилось, как в Хабаровске.

При нападении на банк там были жертвы среди охранников.

—Не беспокойся.

Я еще проверил выдачу оружия, постовую ведомость. Все было в порядке. Я обнадежил:

—Через месяц вернемся к этому вопросу…

Он воспрянул духом. С меня тоже словно спала тяжесть. Он прошел Чечню, прежде чем получить майора. Я, строго взыскивавший нынешний его начальник, так и остался капитаном. У каждого — свое. Ничего необыкновенного в этом не было. Тренер чемпиона Союза по прыжкам в высоту, с которым вскоре мне пришлось встретиться в Иерусалиме, от силы мог взять 155 сантиметров.

Я поднялся к себе. Ни спать, ни заниматься бумагами не хотелось. Можно было достать с полки любимую «Прощай, полицейский» Рафа Балле (не путать с Пьером Вале). Меня окликнули по рации:

—Спишь?