Паутина

– Препарат в холодильной камере на самом верху, там, где куча оранжевых мелких склянок лежит. Ты, кстати, хотела их подписать, – сказал Кирилл и встал со стального, скрипящего по полу, стула.

– Я забыла… Куда ты положил эту пробирку, будь она… ? – Камилла не договорила фразу, подумав, что если она её не найдёт, то прощай вменяемость. Холодные склянки приятно холодили кожу сквозь перчатку. На баночках были наклеены белые чистые бумажки для надписи. "Хорошо, что они теперь не нужны. Иначе можно налить того, чего не надо." Тут же ей на руку попадается небольшая ампула с желтоватым раствором, и девушка с облегчением шумно вздохнула:

– Наконец-то… нашла.

Кирилл достал откуда-то шприц для прививок, прикатил капельницу, на котором висел пакет с физраствором, и тоже надел перчатки. Камилла дала ему ампулу. Он легко проколол иглой её пластиковую стенку и забрал весь желтоватый мутаген. Поршень укола остановился у двадцати двух миллилитров. Ровно два миллилитра должны уйти на проверку полости иглы. "Будет сложно." Кирилл никогда не отличался ювелирной точностью, но он сам заметил, что руки Камиллы в стрессе дрожат. "Наверное, будет не лучшей идеей доверять ей это дело сейчас." Получить этот мутаген для них оказалась непростой задачей. Необходимые материалы были довольно дорогими – пришлось конкретно раскошелиться. Половина стипендии Кирилла и ещё половина Камиллы – и этого едва хватило на всё что нужно. "Нельзя было медлить. Содержимое этих пакетов имело срок годности. Боже, чтобы я ещё один раз на это согласился." Далее прямо по курсу испытание выдержки. "Чёртов синтез." (Вместо "чёртов" обычно получалось нелитературное слово, но Кирилл старался так не ругаться.) Они поочерёдно следили за процессом получения мутагена. Ждать приходилось долго: около четверти суток для одного миллилитра. Часы измерений и наблюдений делали их лбы похожими на поле для крестиков-ноликов, мешки под глазами тянули на себя веки, будто одеяло, и их болезненный цвет не скрывала даже пудра. Это занятие съедало последние минуты свободной от мыслей головы. Иногда не хватало времени даже принять душ.

Кирилл нажал на поршень укола. Из иглы выпрыгнул небольшой фонтанчик, такой фонтанчик пугает детсадовцев, когда они с мамой сидят на приёме педиатра. "Всем было страшно в первый раз. И не только в первый." Кирилл уловил горьковатый запах раствора и посмотрел на уровень цилиндра. Ровно двадцать миллитров. По лаборатории гулом разнёсся вздох облегчения. Игла входит в пакет в физраствором и выпускает, как ядовитое жало змеи, мутаген. От самого кончика шприца выходят желтоватые волны, которые тут же стремятся ко дну пакета. Кирилл открывает клапан у пробирки и расслабляет зажим на пластиковой трубке. Физраствор медленно, будто по венам, подтекает к нашампуренной пробке и капает на кровавое тело "паутины". Капли растекаются по маленьким ямочкам вглубь. Красные переплетения начинают набухать.

– Теперь нам можно отпраздновать, Комета?

– Рано ещё. Сейчас я занесу наблюдения в дневник, а ты пока иди, займись своими делами.

– Так мои все дела делаются здесь… почти.

Камилла строго посмотрела на Кирилла, и тот послушно ушёл за дверь. Девушка слышала его шаги по лестничной клетке, пока он не дошёл до двухкомнатной квартиры на втором этаже. Пара щелчков, скрип двери, звук скольжения подошвы по бетону и "бах" дверью. Тишина. "Какой же сейчас час? Первый?" Девушка села на такой же стул, на котором сидел Кирилл, и посмотрела на электронные часы: 23:48. От усталости Камилла закрыла глаза и посчитала дни, когда она последний раз слышала, чтобы её называли Кометой. "Это было так давно." Кроме Кирюхи, к ней так никто не обращался. Камилла демонстративно закатывала глаза, хотя ей нравилось прозвище. "Больше такого ни у кого нет. Только у меня." Начиная с десятого класса, они начали много общаться, и она прекрасно помнила трогающие за девичью душу слова Кирилла: "Ты – падающая звезда, но твой полёт только ярче красит твои бездонные глаза, Комета". Тогда он впервые назвал её таким красивым небесным телом. Когда Камилле было лет десять, она впервые и единственный в своей жизни раз увидела настоящую комету. Чем быстрее она падала, тем ярче становилась. Но слишком разогнавшись "звёздочка" исчезла. Растворилась в вечернем небе. Сгорела.

Приятное воспоминание разбудило в Камилле улыбку. Она взяла с края письменного стола большой блокнот с разноцветными закладками и лежащей между страниц ручкой. На новой странице она написала сверху по середине число, отчеркнула и посмотрела на пробирку. "Что же ты такое?" Красная масса всё ещё висела на стенках сосуда. В некоторых местах она набухла, но в целом осталась прежней. Камилла постаралась не подпустить к себе сомнения о допущенной ошибке и написала с полстраницы текста, затем закрыла блокнот. Ещё раз посмотрев на часы она взяла свою сумку и выключила свет. В замке двери раздался повернулся ключ, а на часах пробило двенадцать.

…