Паутина

Вскоре Карл уехал на службу, и в доме воцарилась мертвая тишина. Я подошла к окну и так же, как вчера, провожала взглядом его удаляющуюся машину, но сегодня я с ужасом ждала момента, когда черное пятно скроется за перевалом холма, и очень скоро это произошло. Мир вокруг стал таким же чужим и мрачным, каким казался мне в первые дни после нашего переезда, но сейчас все было хуже, в тысячу раз хуже.

Приняв душ и торопливо одевшись, я медленно сошла вниз, словно кто-то меня тащил, а я упиралась — уж очень не хотелось видеть комнаты на первом этаже. В гостиной яркий свет обнажил оставшиеся следы ремонта: крошки штукатурки на паласе под окнами, наполовину недопитая чашка с кофе, оставленная возле плинтуса кем-то из рабочих. В воздухе стоял слабый запах клея и древесной стружки — так пахнет в еще необжитых новостройках. Все выглядело ободранным, запущенным, брошенным.

В кухне то же самое — воздух донельзя спертый, каждый звук оглушает. Я открыла кран, и шелест текущей воды был сравним с грохотом водопада. Напряжение вокруг меня сгущалось, становилось осязаемым, вбирая голоса, воспоминания, призраки прошлого.

Я поняла, что не в силах оставаться дома. Пустые комнаты наводили ужас. Во что бы то ни стало надо отсюда выбраться!

Схватив сумку и ключи, я прыгнула в машину и направилась в Борнмут. Никаких дел там у меня не было, но город представлялся мне временным безопасным прибежищем — он чем-то неуловимо напоминал Рединг, к тому же в городе проще отвлечься от страха. Даже Ребекка теперь не занимала столько места в моем сознании, ее историю вытеснили паника и животный инстинкт самосохранения.

В Борнмуте время тянулось медленно — но и слишком быстро. Я бесцельно бродила по магазинам, не собираясь ничего покупать, и пыталась согреть заледеневшую душу незнакомыми голосами. Они доносились со всех сторон — макушка лета, дети на каникулах, кругом семьи, влюбленные пары, компании друзей. Лишь я в одиночестве. На жаре, в шумной толпе я то и дело мысленно возвращалась к своему пустому дому, где меня ждали только абсолютная тишина да вымытая чашка из-под кофе возле раковины. Я думала о Карле, представляла, как он сидит в офисе, где я никогда не была, и морщит лоб, вспоминая события вчерашнего вечера, терзаясь вопросом, что же, черт возьми, происходит с его женой и не сходит ли она с ума…

Нет, не схожу! Скоро я позвоню Петре и расскажу ей обо всем. А позвоню я ей в уикэнд, когда Карл будет заниматься садом. Она все поймет, услышав историю полностью. Между ней и Карлом есть существенное различие, порожденное обстоятельствами: в отличие от Петры, он не знал меня во время того ужасного первого семестра. Петра сможет понять, что ситуация сейчас совсем другая и опасность мне угрожает более чем реальная.

Я завернула в «Старбакс», села за столик под зонтиком — с газетой, на которой не могла сосредоточиться, с чашкой кофе, вкус которого не ощущала, и с гигантскими часами, тикающими в голове. Каждая секунда приближала меня к неизбежности возвращения домой. Чтобы отсрочить этот момент, я заказала еще чашку кофе, потом еще одну, выкурила пропасть сигарет — лишь бы не думать о неотвратимом моменте. Но мир будто ополчился против меня, самым садистским способом напоминая о наступлении вечера: тонкий солнечный луч сполз со столика, соседние столы опустели. В конце концов я заставила себя посмотреть на часы. Почти половина шестого…

При всем желании я не могла здесь больше торчать. До возвращения Карла с работы нужно пропылесосить палас в гостиной и хотя бы начать готовить ужин. Мне была несносна мысль о том, что мое отсутствие дома в течение всего дня подтвердит его худшие опасения, превратив их в уверенность. Мое сегодняшнее поведение покажется ему бессмысленным, как побег двоечника с урока.

Всю дорогу до Эбботс-Ньютона я старалась увидеть ситуацию глазами Карла — никакой опасности нет, нас попросту обворовали… Но все ведь совсем не так. Я-то знала, что он не прав. Чем ближе я подъезжала к Плаумэн-лейн, тем сильнее меня обдавало холодом.

На этот раз полицейских автомобилей возле дома не было, как и машины Лиз в проезде. Только наш белый дом, пустой и разгромленный. Лишь кофейная чашка, засыпанный штукатуркой палас, гробовая тишина.

Я не помнила, чтобы Карл хоть раз отложил какое-либо важное дело, и установка охранной системы не стала исключением. Уже через день у дома появились двое рабочих. Они с благодарностью принимали от меня чай и расспрашивали об ограблении с сочувственным интересом. Я даже немного успокоилась, утопив страхи в тривиальности ситуации: практичная молодая жена принимает необходимые меры для предупреждения повторного грабежа.

— Больше никаких грабежей не будет, миссис Хауэлл, — заверил меня один из рабочих. — Когда наша система срабатывает, то сразу подает сигнал в местный полицейский участок. Только глядите теперь, сами не включите систему. Такое иногда случается. Тогда немедленно звоните в свой участок и сообщите об ошибке, прежде чем оттуда вышлют машину.

— Спасибо, я запомню.