Паутина

— Ладно, — кивнул он наконец. — Как скажешь… — Но глаза его говорили другое: «Ты явно не хочешь ничего говорить мне сегодня вечером, и это твое решение. Надеюсь, ты мне все расскажешь, когда будешь готова…»

Вечер прошел в натужных попытках делать вид, что все нормально; напряг был очевиден, как внезапно выросшее посреди гостиной дерево, но мы старательно его не замечали. Ни Карл, ни я не возвращались к прежней теме, но паузы в разговорах были длиннее и прервать их было труднее, чем обычно. Когда Карл после душа устроился рядом со мной в постели, его рука легла на мою грудь, а губы прижались к моим. Сначала я пыталась отвечать на его ласки в надежде хоть на время расслабиться. Не вышло — страх висел надо мной, словно тяжелый груз на слишком тонкой веревке.

— Прости, — сказала я, неловко отодвигаясь. — Сегодня я не в настроении, но это ненадолго, обещаю.

Его вздох выражал нечто более глубокое, чем разочарование отвергнутого любовника: замешательство и тревогу от непонимания ситуации.

— Все-таки жаль, что ты молчишь, — негромко произнес он. — Рассказала бы, а? Ведь что-то произошло, это яснее ясного,

Анни.

— Не о чем рассказывать. Просто такое дурацкое настроение. Честно.

Больше мы ничего не сказали, просто лежали рядом и молчали. Карл скоро заснул, а я не смогла. Слушала его похрапывание, представляла, какие безмятежные сны он видит. Он ведь и не подозревает о возможной угрозе… Я донимала себя мыслями о том, надо ли посвящать Карла, должна ли я быть с мужем полностью откровенной, грозит ли опасность только мне, и не подвергнет ли мое молчание опасности также и его жизнь.

Мое сознание раздвоилось: мне очень хотелось найти правильные ответы на все эти вопросы — и в то же время, даже появись у меня шанс попросить совета у оракула, не уверена, что я к нему обратилась бы. Скорее всего, нет — из страха перед тем, что я могла услышать. Я вспомнила печальное лицо, похожее на морду бладхаунда, застегнутый на все пуговицы белый халат, голос, поначалу приветливый, но в мгновение ока ставший злобным. Много позже мой уже затуманенный дремой мозг нарисовал пародию на сентиментальную поздравительную открытку: мультяшный зверек таращит круглые глаза над затейливо выписанными буковками: Кто-то где-то сейчас думает о тебе!

29

Проснулась я совершенно разбитой. После отъезда Карла попыталась снова заснуть, поскольку трех или четырех предутренних часов полудремоты было мне явно мало. Попытка провалилась — утренний свет проникал через опущенные шторы, а телефон на туалетном столике вновь и вновь напоминал о причине, лишившей меня сна. Мелькнула мысль снять трубку с рычага, но секунду спустя я отказалась от этой затеи: вдруг Карл надумает позвонить, или Петра — и как им объяснить подобный поступок? Я оставила телефон включенным и по другой причине — кто-нибудь из знакомых Мелани мог позвонить, чтобы сообщить что-то важное о Ребекке, и короткие гудки в трубке лишили бы меня важной информации.

Убедившись, что заснуть не удастся, я встала, на тяжелых ногах прошаркала в ванную, приняла душ, наскоро оделась и поспешила вниз, за вожделенным кофе. Стоило мне сесть за стол, как взгляд остановился на книге «Жажда убивать», по-прежнему лежавшей рядом с вазой для фруктов.

Странно, до чего неприметной и даже успокаивающей она выглядит, уводит прочь от забот и волнений, касающихся непосредственно тебя. Все, что сейчас внушало мне самый сильный страх, началось с Ребекки и поисков информации о ней, но теперь эти факты не пугали, а становились все важнее день ото дня. События приняли опасный поворот, и с этим я ничего не могла поделать, зато ход моих исследований мне понятен, и я могу им управлять. Я взяла книгу в руки. Снимок Ребекки излучал мрачное очарование, а не угрозу, не ужас; при всем желании я не могла связать эту загадочную девочку с тем жутким ночным воплем, с трупиком рыжего кота на садовой дорожке, со злобным дыханием в телефонной трубке. Пожалуй, решила я, процесс узнавания нового стал бы для меня сейчас спасением.

Перейдя с чашкой кофе в руках в гостиную, я опустилась в кресло и сняла трубку телефона. В справочной ответили, что в окрестностях Бирмингема не существует заведения под названием «Саутфилд Юнит», но звонок в муниципалитет графства Стаффордшир оказался более плодотворным: меня заверили, что данное заведение продолжает работать, но под другим, более приятным для его обитателей названием «Обитель в саду». Я усмехнулась, невольно вспомнив азы социологии, истоки политкорректности, социальные установки. Действительно, «Обитель в саду» воспринимается на слух несравненно более приятно, в то время как «Саутфилд Юнит» отдает казенщиной и древностью.

Узнать номер было делом нескольких минут. Довольно долго в трубке звучали гудки, прежде чем на другом конце раздался мужской голос. Я разразилась вступительной речью, сбивчивой и на мой собственный слух не более убедительной, чем реклама в телемагазине.