Паутина

И только что замолчавшая сигнализация, опять оглушила своим диким воем полусонную тишину двора.

Туманов увидел как из-за шторы показалась рожа Шныря. На этот раз он не стал выходить на балкон. Вел себя осторожней бармена.

«Неужели, гаденыш», что-то заподозрил?» – подумал Федор, наблюдая, как крайне осторожно ведет себя Шнырь.

Его хитрая физиономия опять скрылась за шторой. Но, наверное, ему и в голову не пришло, что Федор может отыскать его здесь.

Через пару минут Санька Шнырь вышел из подъезда, втягивая носом ночную прохладу. Подъездная дверь открылась тихо, но прежде чем шагнуть в темноту, Шнырь осмотрелся. Отключил сигнализацию. От освещенного подъезда не отходил, словно раздумывал, стоит ли вообще топтаться по темноте. В его сознание сейчас боролись две стихии: жизни и смерти. Зато, инстинкт самосохранения, данный природой любому существу, у него напрочь отсутствовал. Скорее всего, Шнырь не думал, что вот так просто может умереть. Он жил в криминальном мире, чувствуя себя под его защитой, и никто из простых людей не вправе распоряжаться его жизнью.

Он подошел к машине, поставил ее опять на сигнализацию и уже хотел уйти, как вдруг услышал негромкий голос, от которого ему стало не по себе:

– Шныренок!

Так никто никогда его не звал. И Шнырю не нравилось такое прозвище. Виделось в этом что-то унизительное. Как будто он маленький юркий зверек. Шнырь обернулся. Сначала не узнал Федора. Да и видел-то его всего ничего. А тут еще темнота мешает. Догадался, человек окликнувший его прятался за машиной.

– Чего тебе надо? – угрюмо насупился Шнырь, вглядываясь в лицо Туманова. Что-то показалось знакомым.

Федор подошел поближе. Надо же помочь парню вспомнить.

– Я пришел, передать тебе привет от бармена Василия, – сказал Федор. Может хотя бы теперь парень вспомнит его. А то стоит, строит из себя этакого дебила с глупой рожей… На всякий случай Туманов сунул руку в наружный карман пиджака, снял пистолет с предохранителя.

Теперь Шнырь узнал его, хотя и постарался не подать виду. Гонял во рту жевачку. Но стоило Федору сделать еще всего лишь шаг, как Шнырь не произнеся ни слова, резко выкинул правую руку, в которой блеснуло лезвие ножа. Причем, произошло это так неожиданно, что Федор не успел среагировать и почувствовал, как острое лезвие скользнуло по его левому боку. И тело сразу обдало жгучей болью.

Федор отскочил на пару шагов.

– Ах ты, выродок! – Он достал из кармана пистолет. Зачем ему раненому, пытаться отбиться от ножа, когда можно воспользоваться стволом. Надо было сразу достать его. Тогда бы этот щенок не дергался.

Увидев в его руке пистолет, Шнырь, сразу присмирел. Не дурак был, понял, что проиграл. Его смерть, это теперь всего лишь вопрос времени. Но в том, что Федор убьет его, Шнырь нисколько не сомневался. Об одном жалел, у мента оказалась хорошая реакция. И удар получился не таким, как ожидал Шнырь. А ведь мог бы свалить опера.

– Брось нож! – потребовал Федор. Повторять не пришлось.

Шнырь бросил нож, настороженно уставился на ствол в руке Федора. Если бы не пистолет, на куски располосовал мента. А теперь чувствовал себя унизительно, но еще пытался подражать браткам.

– Шустрый ты больно, как я погляжу. Научился ножом махать.

– А что мне еще оставалось делать? Дожидаться, пока ты меня за хибот возьмешь, как Аську? Все равно прикончишь, – Шнырь хотел показать, что не боится смерти. Но Федор заметил, как испуганно бегают его глазенки. И совсем не похож он на крутого мафиози.

– Ублюдок! Ты хочешь жить?

Шнырь не ответил. Только съежился больше перед дулом пистолета.

– Разве ты имеешь право на жизнь? И Нельсон с Зубком? Твари! За что вы убили девушку? Она не сделала вам ничего плохого.

Услышав про Нельсона с Зубком, Шнырь нервно дернулся. Мент про них знает, но откуда? Страшная догадка о судьбе Аськи пришла к нему. И он вдруг ощутил себя ничем не защищенным перед лицом смерти. Все это геройство братков, ничто иное, как игра. Только вот умирают они по-настоящему.

– Я не убивал твою девушку. Слово даю, – подавленно произнес Шнырь и признался: – Это, Аська бармен. Зубок велел. А убили, между прочим, ее из-за тебя. Зубок сказал, ты знаешь, где дискета. Отдал бы, и никто ее не стал бы убивать.

Федор пристально взглянул в глаза парню. «Бредет, что ли? Дискета, какая-то?» За разъяснениями обратился к Шнырю:

– Постой, какая дискета? О чем ты?

Шнырь посчитал, что Федор с ним не искренен.

– О том, – сказал он и сплюнул под ноги. – Зубок сказал, перед тем как сдохнуть инвалид что-то сказал тебе. Наверное, про дискету, – последнюю фразу Шнырь произнес не слишком уверенно и опять сослался на Зубка. Это все он говорил. А Шнырь только ушами водил.

– Что сказал? Про какую дискету? – в голосе Федора появилась отдаленная растерянность. Хорошенькое открытие для него сделал этот Шнырь. Оказывается, он про него знает больше, чем сам Федор.

– Подожди. Объясни толком, какой инвалид? И что он мне должен сказать про эту чертову дискету? Слышишь?