Паутина дорог (СИ)

— Поднимайтесь, сударь, и идите с нами. Вы, сударыня, тоже. Оба арестованы.

Пробираясь в окружении стражников сквозь толпу, Дейна невольно вспомнила, что все нарушения общественного порядка во время норденийских празднеств обычно караются законом. И как только ей не посчастливилось об этом забыть?

Под ехидные шепотки и пьяные возгласы горожан стражники увели драчунов с площади. По закону такие выходки карались тремя-пятью днями тюрьмы или крупным штрафом, но это касалось ремесленников, купцов, и прочих. Дворянские фамилии охраняются до суда королевской властью, и только церковная стража может задержать аристократов по подозрению в ереси. Поэтому сейчас стражники замешкались.

Площадь осталась далеко позади, шум праздника стих, жара постепенно спала. По лицу Дейны струились пот, слезы и кровь. Леон был облит водой, печален и зол. Стражники обеспокоенно переглядывались, но это не мешало им подталкивать арестантов к дверям ближайшего маленького каземата.

Это серое одноэтажное здание было построено для пьяниц, попрошаек, воров и прочих мелких преступников. Обычно тут не задерживались надолго. Но Дейна и предположить не могла, что их, дворян, осмелятся повести именно в это место.

Она вспомнила школу малолетних шпионов, куда сама пришла добровольно в десять лет, желая погибнуть за свою страну. Именно тогда ее юная жизнь полетела в Бездну.

— Дейна… — прозвучал рядом глухой голос Леона, и он быстро коснулся пальцами ее ладони. — Прости меня…

Скривившись, княгиня брезгливо отдернула руку.

Хотелось выкрикнуть что-то обидное и резкое, но Дейна решила не привлекать внимания стражников. Лучше подождать момента, когда они оба окажутся в камере. Тогда она сумеет постоять за себя, если Леон снова распустит руки.

Заходя в тесное и затхлое помещение, Дейна горько пожалела о том, что не позволила в тот роковой вечер герцогу Виенто схватить ее обидчика. Пусть Леона бы и покарали как следует, зато она не чувствовала бы себя настолько отвратительной и испорченной. Даже если бы Виенто лично отсек ему голову или проткнул кинжалом, ей бы не было так больно, как сейчас.

Но ведь она любила Леона. Тонула в этой вязкой любви, похожей на болотную воду, захлебывалась в ней, и была уверена, что никому другому не будет нужна. К ведьмам у общества отношение гораздо хуже, чем к магам, поэтому приходилось подстраивать свои решения под мнения безликой толпы. Это удручало Дейну больше всего.

Тем временем их провели в узкую душную комнату с двумя маленькими окнами и распахнутой настежь дверью. Серые стены, скользкий пол из каменных плит, низкий потолок — уже эта унылая обстановка напоминала тюремную камеру.

— Ваше имя? — требовательно спросил рослый и крепкий начальник Нортэнийской стражи, по имени Улл.

— Дейна Морлан, — поспешно ответила та, и зачем-то прибавила: — Княгиня.

— Дочь целительницы Морлан? — ухмыльнулся здоровяк. — Славная женщина. Помогла моей дочери спастись от мерзавца-мужа.

Дейна улыбнулась уголками губ. Может, Улл будет добр и отпустит ее подобру-поздорову.

— А вот жене моей попортила беременность, — хмуро проговорил мужчина и неодобрительно покачал головой. — Два младенца родилось, да один помер.

— Матушка говорила о подобных случаях, — вежливо отозвалась Дейна, надеясь задобрить начальника стражи. — Близнецы делят одно здоровье на двоих. И самый сильный выживает в подобных случаях.

— Но здоровье же поделено поровну, — буркнул Улл. — Глупость какая.

— Странности случаются, — Дейна вздохнула. — Матушка сама потеряла в младенчестве сестру-близнеца.

Это было правдой, княгиня не лукавила и не лгала. Просто в ее семье старались не обсуждать ту давнюю трагедию. Сейчас это пришлось к слову, и Дейна была уверена, что через полчаса стражник забудет эту историю. Просто нужно было выпутаться из неприятностей, а тут такая славная возможность.

Улл недоверчиво покосился на арестантку, потом на угрюмого Леона, и тяжело вздохнул.

— Вы оба пьяны. Я не могу отпустить вас.

— Это почему еще?! — ощерился граф Лоренцо.

— Вы совершили проступок, подравшись на площади.

— Поэтому вы собираетесь держать нас в камере с пьяницами и ворами? — теперь ощерилась Дейна, разозленная такой вопиющей несправедливостью. — Нас — княгиню и графа?!

Улл нахмурился, отвел взгляд, а потом твердо заявил:

— Да. И пошлю записку герцогу.

Леон и Дейна мрачно переглянулись. Нет, ни один из них не желал такого сомнительного времяпрепровождения и соседства! Но Улл был неумолим. Кивнув часовому, он велел отпереть ближайшую камеру на два места, и арестантов завели туда, не обращая внимания на их вялые протесты и попытки высвободиться.

Когда с лязгом захлопнулась железная дверь, снаружи грохнула щеколда, Дейна тяжело вздохнула и приложила отчего-то озябшие руки к холодному лбу. Ее бил озноб, и это летом! Стыд, отчаяние, злость — все навалилось разом. Застыв возле каменной стены, девушка смотрела на серую неказистую обстановку. Две продавленные койки, низкий потолок, колченогий стол и два стула, один из которых со сломанной ножкой. Вот и все.

Неожиданно для себя Дейна поняла, что тихо смеется.