Паутина Лайгаша [=Ворон]

– Думаю, что не захотел еще больше топить Стеариса. Веденекос и перед синклитом постарался представить все так, словно настоятелю просто не повезло.

– Отлично, – отец надолго увлекся раскуриванием трубки, точно беседа не представляла для него ни малейшего интереса. Сын терпеливо ждал. – А разве храм не строился в Единстве со своим настоятелем?

Эрсин мысленно подмигнул отцу: роскошь, которую в реальности он никогда бы себе не позволил.

– Конечно, папа. Как я понял, все дело в том, что Стеариса совершенно парализовало присутствие в обители иерарха Ордена.

– Неужели настолько? – удивился отец. – Карьера, конечно, дело хорошее… Как-то все одно к одному получается. Веденекос, оказавшийся в подчиненном тебе храме именно в то время, когда этот, как его…

– Граф Беральд, папа, – подсказал Эрсин.

– Да, точно. Именно тогда, когда Беральд попал в плен. Настоятель, у которого все валится из рук в присутствии иерарха. Талисса, надумавшая заглянуть на огонек ровно в тот день, когда все еще можно было изменить.

– Ты хочешь сказать, что здесь не просто стечение обстоятельств?

– Я размышляю, сынок, – отец выпустил несколько безупречных колец дыма и рассеянно проводил их взглядом. – Не слишком ли много совпадений?

– Что ты имеешь в виду, папа? – убедившись, что стоящее перед ним блюдо опустело, Эрсин с грустью вытер рот лежащей на коленях салфеткой. – Что Веденекос сам все это подстроил? Да такое даже Ворону не под силу, прости Господи!

– Веденекос умеет управлять событиями не хуже тебя, – отрезал отец. – И для этого не надо быть богом. Даже мне очевидно, что эта талисса ему зачем-то нужна. Зачем – вот вопрос.

– Нужна?.. Да, все, спасибо, мама, – иерарх подождал, пока они вновь останутся одни. – Быть может. И все же я не думаю, что все было подстроено.

– Эрсин, а ты вообще знаешь, чем занимается этот твой Веденекос? Например, сейчас?

– Ну, знать об этом может только Ворон. Он же иерарх, папа, а не служка в столичном храме. Однако я предполагаю, что Савернос не зря предложил на синклите немного разгрузить его. Веденекос предупредил меня, что хочет понаблюдать за талиссой, – не думаю, что он лгал. И вообще, я рассказал про эту историю, исключительно чтобы развлечь тебя. В любом случае Беральда уже нет в живых, а Стеарис может увидеть себя настоятелем разве что во сне.

– А-а-а, ну тогда вопросов нет! – и отец с легкостью перевел разговор на другую тему.

Однако на обратной дороге Веденекос упорно не шел у Исиндиоса из головы. Не друг и не соперник, деятельный иерарх был ему, пожалуй, даже симпатичен. Опять же наблюдение быстро обнаружил и даже попробовал нанести ответный удар: смело, хотя и несколько безрассудно.

И все же отец явно на что-то намекал. А к его словам Эрсин привык прислушиваться еще с детства… x x x

– Эй, подожди секундочку! Я сейчас! – Макобер прокричал это уже на бегу.

Представшее перед ним зрелище было не для слабонервных.

Талисса застыла, как на знаменитой альдомирской мозаике, зачарованно глядя куда-то вверх. Послушно переведя взгляд повыше, мессариец увидел, что над головами друзей полощется нечто вроде широкого ватного одеяла, и искренне поразился, какого Айригаля Айвен сотворил его в этот, прямо скажем, не слишком солнечный день.

И запоздало сообразил, что Айвена с ними больше нет.

А еще выше по скале стекало темное облако камнепада, и скрыться от него талисса явно не успевала.

– Бегите же! – Терри тоже вынырнул из леса, готовый кинуться друзьям на помощь.

Только вряд ли он мог им чем-то помочь.

Бежать было уже бесполезно.

Мессариец зажмурился, желая лишь одного: чтобы камни убрались восвояси, туда, откуда пришли.

Макобер ждал, что вот-вот они обрушатся на землю… И, так и не дождавшись, осторожно приоткрыл глаза.

– Ч'варта всемогущий! – единственное, что смог вымолвить он, когда, едва коснувшись «одеяла», камни и пыль и в самом деле повернули назад.

Макобер обессилено опустился на землю. Двух чудес для одного дня определенно было многовато.

«Теперь мне уж точно никто не поверит», – обреченно подумал он. Именно это почему-то казалось сейчас самым важным.

И, вероятно, для того, чтобы окончательно доконать его, из-за скалы выехал симпатичный мужичок лет пятидесяти, бодро бивший пятками в бока послушного серого ослика. Дюжина колокольчиков на его затейливой упряже вызванивала необычайно противный и навязчивый выше всякой меры мотив, а на физиономии незнакомца читалась такая радость, будто встретить хорошую компанию именно в этом месте и именно в это время было голубой мечтой, которую он лелеял с раннего детства.

Макобер оторопело покрутил головой. Мужичок пришелся бы весьма к месту где-нибудь в центре Маркуса в базарный день. Но на пустынной дороге, на которой за последние дни им не встретилось ни единой живой души, он смотрелся весьма странно, чтобы не сказать подозрительно. И было совершенно непонятно, как он рискнул отправиться в путь и без меча, и, скорее всего, без припасов: к седлу была приторочена весьма скромных размеров дорожная сумка, в которую разве что одеяло и могло поместиться.