Паутина лжи

Потом, как обычно в семь, позвонила мать. И привычно-бодрым голосом доложила, что эту ночь они с отцом снова глаз не сомкнули, потому что у соседа за стеной опять до двух часов орала музыка, что в доме заканчиваются чай и сахар, а ей, Раисе, до этого и дела нет, она уж третий день у них не появляется, и что Зулю пора гнать, а то девка совсем от рук отбилась и стала хамить. Зулей звали очередную сиделку, которую Рая нашла для них совсем недавно – отец полгода назад перенес инсульт и с тех пор уже не поднялся. У Раисы, конечно, не было возможности ухаживать за ним, она нанимала сиделок, но те долго не задерживались: мать с каким-то изощренным упрямством выживала одну за другой. И не было ей дела до того, что большая часть доходов дочери уходила на оплату сиделок и помощниц по дому престарелых родителей. Рая клятвенно заверила маму, что сегодня же вечером заедет, привезет и чай, и сахар, и что еще там надо и поговорит с Зулей. В завершение разговора она в очередной раз попросила не звонить им в такую рань, хотя и понимала, что это бесполезно. Последнее время у матери пошли уже необратимые процессы в головном мозге, явственные признаки маразма – никакие лекарства не помогали. Хотя иногда Раиса подозревала, что мать нарочно спекулирует своим состоянием, потому что забывала она лишь то, что ей было выгодно, а то, что нужно, например, в какой день за пенсией идти и сколько денег она должна получить, помнила очень хорошо. А вот то, что не надо звонить дочери ни свет ни заря, игнорировала принципиально. Самой-то Рае это было не так важно, она в семь утра уже давно на ногах, через полчаса из дома выходить. А вот Женьку эти звонки всегда будили – стены в хрущобе тонкие, и голос, и телефонный зуммер в соседней комнате прекрасно слышно. Занятия у Женьки в институте начинались в десять, но она раньше одиннадцати никогда с кровати не поднималась. А куда спешить? Вуз у нее платный, что ходи на лекции, что не ходи, на сессии заплатишь преподу – и получай свою пятерку, даже если предмет ты вообще ни в зуб ногой. Вот Женька и дрыхла до полудня, а вечером обязательно выговаривала Рае, что опять бабка с утра трезвон устроила, как на колокольне, Женя из-за нее не выспалась, объясни ты ей наконец… А как тут объяснишь? Раиса лишь буркала в ответ, что надо спать ложиться вовремя, а не сидеть допоздна за компьютером, тогда и высыпаться будешь. На что Женька кроила такую гримасу, будто ей предлагали невесть что, как минимум ведро касторки одним махом выпить. И тут же переводила разговор на другую тему, например, на сапожки, которые она видела сегодня в магазине, совсем недорогие, всего четыре с половиной тысячи. Дай денег, а, мам? А то ей прямо перед подругами стыдно – мать в Швейцарии работает, а она ходит черт знает в чем…

Вот с такими мыслями Раиса и ехала на работу. От «Выхино» до «Пятого года» ровно полчаса, хорошо еще, что по прямой, без пересадок. А дальше все по привычной схеме. Белая накрахмаленная одежда, прилипшая к лицу профессиональная улыбка, нескончаемый поток без умолку трещащих пациенток. Разговоры, разговоры, разговоры… За день Раиса так уставала от разговоров, что дома не было сил лишний раз рот открыть. И вообще не было сил. Сесть бы, уставиться в телевизор и не думать ни о чем. А еще лучше лечь, уснуть и проспать минимум сутки… Но какое там! Дел-то по горло – и в магазин сходить, и убраться, и приготовить, и постирать, и к родителям съездить… А когда, обессиленная, добиралась наконец до кровати, то сон не шел. И никакие снотворные уже не помогали, хоть прямо сама себе наркоз делай…

Обычный рабочий день катился себе по привычной колее – и вдруг как гром среди ясного неба. Этот сумасшедший папаша, ворвавшийся в ее кабинет, не на шутку перепугал Раису, огромного труда стоило взять себя в руки и не показать ему, что у нее все поджилки трясутся. Эх, вот как чувствовала она, еще тогда, весной, что не надо трогать эту семейку. Кого угодно, но только не их. И люди они не простые, он бизнесмен крупный, и характер у него – палец в рот не клади… Но сколько ни говорила Леониду о своих тревогах, тот к ней так и не прислушался. Эти, мол, лучше всех подходят, не отказываться же от заказа. А вот теперь – пожалуйста!

Едва за Кравчуком и его охранником закрылась дверь, Раиса тут же дала волю своим чувствам. Выпила успокоительного, заперла кабинет, несмотря на приемное время, и пошла в туалет на пятый этаж покурить – хоть и нельзя курить во всем здании, но они иногда этот запрет нарушали. Только после двух сигарет ее немного отпустило. Тогда Раиса вернулась к себе, снова заперлась, набрала номер Леонида и обо всем рассказала, стараясь говорить как можно более спокойно. Но все же не удержалась от упреков:

– Я ж тебя предупреждала, Леня! Говорила, что этих нельзя трогать…

– Слушай, ну сколько раз можно повторять одно и то же? – недовольно прозвучало в трубке. – Хватит об этом, нам сейчас нужно не мусолить то, что давно прошло, а соображать, что делать дальше. Как ты думаешь, насколько это серьезно?

– Не знаю. Правда, не знаю.