Паутина противостояния

— Никакая налоговая служба не заставит нас переносить документы в эту помойку!

* * *

Крупные хлопья сырого снега растекались по лобовому стеклу, дворники работали как будто с натугой, ничуть не улучшая видимость. Но он любил зиму, даже такую, слякотную и серую. Вот только машину надо бы сменить до наступления морозов, не предназначены спортивные автомобили для местных просоленных дорог. В центре еще вполне сносно, но прежде чем выехать из города, сто раз подумаешь: а не дешевле ли обойдется портал?

Ортега отбывал наказание. Мужественно, стоически, не сетуя на судьбу и не пытаясь отлынивать от работы. Приказ есть приказ, и никто не виноват, что именно сейчас, когда первый помощник комиссара допустил промах (да, такое раз в триста-пятьсот лет случается с каждым), начальство задумало провести финансовую ревизию. Ортега, бесспорно, готов был во всем беспрекословно подчиняться комиссару, и не только потому, что гарки не умеют не выполнять приказы. Но вот сейчас Ортега — хоть и гнал он неподобающие мысли прочь — в глубине души не одобрял некоторых идей начальства. Вернее, не одобрял своей кандидатуры в качестве ответственного за претворение тех идей в жизнь. Но раз провинился, то и нечего возмущаться. Даже шепотом про себя.

А дело в том, что навы периодически создавали специальную комиссию для отслеживания денежных поступлений от шасов. Происходило это всегда неожиданно, на протяжении тысячелетий шасы пытаются вычислить некую закономерность в сроках проведения этих проверок и в промежутках между ними, но тщетно. Угадали не более дюжины раз. А все потому, что проверки назначает сам Сантьяга — под настроение, ничем конкретно не руководствуясь. Специально, чтобы застать вассалов врасплох. Эта ушлая и очень богатая семья исправно платит тридцать процентов подоходного налога в казну Темного Двора. Но, вероятно, недоплачивает… Что и решил в очередной раз проверить комиссар. А тут как раз один из помощников кое в чем просчитался — вот Сантьяга и наказал ему следить за ходом финансовой проверки в Денежной Башне. Истекала вторая неделя работы на новом поприще — шасы по-прежнему чисты и непорочны, а Ортега чувствовал, что у него внутри детонирует нечто, равное по мощи «Реву Левиафана» четвертого уровня. Он еще мрачно шутил, что окажется первым гаркой, угодившим в Московскую обитель с диагнозом «нервный срыв».

Ортега кинул быстрый взгляд на экран зазвонившего мобильника и приложил телефон к уху.

— Да, Доминга?

— Привет, — поздоровался «ласвегас» как-то слишком уныло. — Слушай, Тамир наотрез отказывается сам тебе сообщать, поэтому звоню я…

— Что такое? — насторожился гарка.

— Помнишь, ты просил нас проверить все заклинания по Денежной Башне?

— Как не помнить, — поморщился помощник комиссара. Последнее время любое упоминание о шасах и обо всем, что с ними связано, портило Ортеге настроение.

— В общем, чего-то они там намудрили…

— А конкретнее?

— Конкретнее — взломаны ограничители.

— И что это значит?

— Это значит, что шасы спрятали от тебя документы.

Помощник комиссара сделал три глубоких вдоха, и ему почти удалось сдержать гнев: вот только на Краснопресненской набережной разом перегорели все светофоры. Что ж, бывает…

— Надеюсь, вы уже нашли эти документы?..

* * *

Наш завхоз и по совместительству ночной сторож с комфортом расположился на кухне — в небольшой комнатенке, оснащенной обеденным столом, холодильником и микроволновкой, которая издалека выглядела ржавой, а на самом деле была пятнистой от постоянно проливаемых на нее соусов и супов.

— Ехала б домой, — проворчал Михал Саныч. Он уже выпил — не ради пьянства, а бессоннице вопреки — лечебные сто граммов и теперь вкушал поздний ужин.

Я в ответ только хлюпнула носом и насыпала себе в чашку две ложки растворимого кофе. Ничего, метро закроется нескоро, а торопиться мне некуда. Накинув куртку и прихватив сигареты, я отправилась на лестничную клетку. Там у нас огромные чугунные батареи, над ними — широкий подоконник, на котором зимой горячо сидеть, и много разноцветных пепельниц. Под Новый год этих пепельниц в корпоративных сувенирных наборах наприсылали — вагон и маленькую тележку, вот сюда и выставляем. Наверное, курилка — самое уютное место во всем здании, тем более что из окошка видно набережную, красиво…