Паутина противостояния

Совершенно измученная, Аллочка умоляла их поехать с ней, она готова была отвезти их на своей машине, но оперативники никак не отреагировали на ее предложение. Они сунули ей листочек, заставили написать «Записано с моих слов», поставить подпись и дату. После этого один из них попросил ее выйти, буркнув: «Девушка, за вами очередь, там еще пять заявителей. Как только управимся со всеми, пробьем вашего Батона по базе и, может, прокатимся в бар».

Кипя от злости, Аллочка покинула полицейское управление и решила самостоятельно разыскать преступника и уже там, на месте, просить помощи у свидетелей в задержании. Она остановилась у почтового отделения, села в полупустом зале со справочником адресов и телефонов и начала искать название «Средство от перхоти». Через двадцать минут она окончательно сдалась, покинула почту и снова села в машину. Ни бара, ни ресторана, ни клуба, да и вообще хоть что-нибудь с таким названием она не нашла. Слезы снова выступили у нее на глазах. Она не знала, что же еще можно предпринять, но сидеть вот так, просто, она не могла. Аллочка завела машину и поехала. Она бесцельно колесила по городу, разглядывая светящиеся вывески, в душе моля всех святых, чтобы ей повезло и проклятый бар сам собой нашелся. Потратив больше часа на пустые поиски, девушка окончательно сдалась и повернула в сторону дома.

Было около половины одиннадцатого вечера, когда Аллочка завернула к себе во двор, оставила у подъезда машину и поднялась на третий этаж. На лестничной клетке было темно, она вслепую открыла сумочку, чтобы достать ключ, и тут ее пальцы наткнулись на какой-то незнакомый предмет прямоугольной формы. Она вынула его и с минуту тупо рассматривала. Какой кошмар! Из-за кражи она начисто забыла, что должна была отвезти лекарство тетке Имара. Патрон говорил, что оно ей очень нужно. Аллочка взглянула на часы: выходя днем из офиса, она планировала быть у тети патрона часам к четырем, то есть более шести часов назад.

Аллочка неслась по ночному городу, заставляя себя не думать о последствиях опоздания, но в сердце уже закралось противное предчувствие неминуемой беды. Она долго плутала по маленьким улочкам незнакомого района с одинаковыми домами, фонари тускло освещали дорогу, из машины было невозможно разглядеть номера домов. Наконец, устав от нарезания кругов, она бросила машину и побрела по тротуару, время от времени подходя к домам, чтобы рассмотреть их номера.

Дом, который она искала, оказался третьим по счету. Аллочка зашла в опрятный подъезд, поднялась на лифте на пятый этаж, подошла к нужной двери и позвонила. Она молила о том, чтобы за дверью послышались шаги и женщина, старая или не очень, открыла ей дверь. Она бы рассыпалась в извинениях и позволила себя обругать, но еще один тяжкий груз свалился бы с ее плеч. Но за дверью было тихо. Девушка присмотрелась и увидела, что дверь не заперта. С гулко стучащим сердцем она толкнула ее и вошла.

В квартире было темно и тихо. Она наугад пошла вперед, нащупывая выключатель. Когда она, наконец, его обнаружила и включила свет, ее взору предстала самая худшая из картин, которые она себе рисовала по дороге сюда. Женщина среднего возраста с длинными вьющимися волосами лежала на полу посередине большой комнаты. Что-то было в ее позе и в выражении застывших, как будто стеклянных, глаз такое, что Аллочка, никогда раньше не видевшая покойников, поняла — случилось непоправимое. Она вытащила из сумочки уже никому не нужное лекарство. Та часть ее воспаленного сознания, которая еще могла думать, мучительно размышляла, оставить ли лекарство здесь и позвонить в полицию, либо срочно покинуть страшную квартиру, пока ее здесь не застали, и спрятаться где-нибудь далеко-далеко.

«Я должна во всем сознаться, это моя вина, — прошептала она, наконец, — я убила человека. Я — убийца». Сзади, из-за раскрытой двери квартиры, раздался шум вызываемого лифта. Она вздрогнула, бросила лекарство обратно в сумочку, выключила свет и вышла из квартиры, оставив дверь в том же состоянии, в котором она ее обнаружила, когда пришла.

Аллочка спустилась на улицу. Она огляделась и поняла, что не помнит, в какой стороне оставила машину. Сигнализация не работала, а расхаживать по темным незнакомым дворам и улицам у нее уже не было сил. Она вышла на дорогу и остановилась на тротуаре. Было уже около полуночи, улица казалась пустынной. Страшно хотелось курить. Мысленно наплевав на одолженное дорогое платье, она села прямо на край дороги, на бордюрный камень в единственном свободном от припаркованных машин месте. Потом непослушными холодными руками достала из стоявшей рядом сумочки сигареты с зажигалкой и закурила.