Пауза

– Вы заключали сделку с герцогом?

– Кажется, да, – кивнула я, – административными вопросами меня не нагружали.

Клиф немного замялся. Эмпатически я чувствовала все нарастающую тревогу и неуверенность, причины которых не понимала. Ну не считая распространения самой страшной болезни тысячелетия, конечно. Но к этому обстоятельству молодой настоятель должен был уже привыкнуть.

– Мэтресса… – начал мистик немного неуверенно.

В этот момент мне за шиворот упала с груши здоровенная капля, и вдруг ужасно захотелось пропустить все этапы вежливости, перейти к делу, а потом как можно скорее добраться до горячей ванны.

– Зовите меня Крис.

– Это какое-то звание? Или обращение?

Я искренне рассмеялась, впервые с того момента, как мы въехали в этот проклятый город.

– Это имя. Сокращенно от Кристины.

– А. О, – он улыбнулся, – простите, я не подумал. Мое имя Салли. От Салливана.

– Давай на «ты», Салли? – предложила я. – Мы сейчас вообще не в той ситуации, чтобы разводить церемонии.

Он снова замялся и чуть покраснел.

– Вы знаете… Дело в том… Я не дворянин, – признался он и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза.

И чего он ожидал? Какой, интересно, реакции? Высокомерия? «О, ну тогда другое дело! Вести беседы накоротке я согласна – минимум с герцогом!» – так что ли?

– И? – подняла я бровь. – Какая мне разница, есть ли драгоценные перстни у твоего отца? Я ж не вор.

Он невольно улыбнулся, еще не совсем уверенный, как реагировать:

– Не слишком уважаешь традиции, да?

– Не те, которые мне мешают.

Небо залилось закатным багрянцем, пробивавшимся сквозь свинцовые тучи: тревожный цвет. Я еще вчера обратила внимание на этот оттенок. Я машинально принюхалась, ожидая уловить сладковатый металлический запах крови, но в вечернем воздухе струился только аромат свежей зелени, да цветов. А вот птицы все так же молчали. Странно. Шелест листьев, журчание воды в фонтане, а птичьего пения нет.

«Не к добру», – буркнул Лусус.

«Да ладно, – отмахнулась я, – лекарство действует, добьем дозы и домой, главное – добрались».

«Поверь мне, своей интуиции».

«И мне, – вклинился Шепот, – своей циничной практичности».

– Я хотел с тобой поговорить, – прервал мою внутреннюю беседу Салли, – вернее посоветоваться. Тут происходит кое-что весьма неприятное. А ты – человек со стороны, и явно не замешана ни в чем…

«А что я говорил!» – возопил Лусус.

– Продолжай, – предложила я Салли, одновременно мысленно велев заткнуться внутреннему голосу под номером один.

Но настоятель, видимо, по сложившейся привычке пустил дело кружным путем.

– Я сначала хотел поговорить с виконтом Селеретто, все-таки, он – мужчина, военный… Но потом передумал, когда увидел, что решения здесь ты принимаешь. К тому же, ехали вы вместе, а… повреждений у тебя больше, это бывает или у жертвы, или у того, кто первым не боится влезть в проблемы…

– Давай к сути.

Он глянул остро: отмахиваюсь от него или просто хочу сразу к делу? Остановился на втором варианте и продолжил:

– Ты могла бы… м-м-м… передать некоторые сведения в гильдию или кому-то из… э-э-э… конторы в Дайсаре.

– Ты меня заинтриговал.

Салли наклонился к самому моему уху, так, что я ощутила на шее его дыхание.

– Некрочума появилась не просто так! – прошептал он. – Прости, если я впутываю тебя в чужие проблемы, но больше мне просто не с кем посоветоваться, а на кону жизни людей! И никто не должен знать, что я тебе это говорю.

Ага. Опять тайны. А, собственно, доверяю ли я этому пареньку? Первый день знакомы все-таки. Эмпатия подсказала, что да, доверяю. Салли Клиф был искренен и очень встревожен. А что еще хуже, при взгляде на меня он испытывал надежду. Нет ничего более настораживающего, чем смотрящей на тебя с надеждой незнакомый человек. Серьезно. То есть, проблемы, которые сейчас на вас свалятся, никакими штатными методами этот незнакомый человек решить не может. И хорошо еще, если в просьбе фигурирует нечто вроде «долг» и «карты». «Некрочума» и «жизни на кону» – гораздо, гораздо хуже.

– Рассказывай, – сдалась я, внутренне смиряясь, что, похоже, придется все-таки просить помощи у моих компаньонов.

Он вздохнул глубоко и начал.

– Я почти уверен, что изначально некрочума в Аргентерии – это результат употребление траммо. Это такой новый наркотик. Быстрое привыкание и необратимые изменения в организме. Те, кого ты видела в госпитале – это вторичные больные, заразившиеся уже от носителей-наркоманов.

Я, ожидавшая «раскопанный могильник», «свихнувшегося некроманта» или «древнее проклятие», изумленно на него уставилась.

– Ты серьезно?

– Да! – горячо зашептал Салли. – К нам попал один человек, употребляющий его, у него определенно была чума, но иная, в скрытой форме. Он даже не представлял, что является разносчиком, пока не стало поздно.

– Поздно?

– Он почувствовал себя плохо, но списал это на ломку, денег на очередную дозу у этого человека не было, и он пришел к нам с просьбой хоть как-то облегчить страдания. Я проверил его и нашел эту странную форму болезни. И все закончилось – за пару часов, я еще ни разу не видел столь быстрой деградации организма.

– Он потом поднялся? – уточнила я.