Павел I

Случай сей несколько меня потревожил. Однако ж я недолго беспокоился: государь скоро вышел опять на верх и по-прежнему разговаривал со мною милостиво. Я после узнал, что гнев сей укротила в нем Катерина Ивановна Нелидова» (Шишков. С. 28–31).

«Когда он что-нибудь хочет, спорить с ним не решается никто, ибо возражения он считает бунтом. Случается, что потом императрица, чаще же мадемуазель Нелидова или обе вместе укрощают его, но бывает это редко» (Лейб-медик Рожерсон – С. Р. Воронцову, 10 июня 1797 // АкВ. Т. 30. С. 86–87).

8 июля. «Наконец настал благополучный ветер. Мы снялись с якоря и пошли в путь. Движение судов, пушечная пальба с крепостей, усыпанная народом пристань привели государя в такое восхищение, что он казался вне себя от удовольствия» (

Шишков. С. 32).

9 июля. Ветер крепчает. – Продолжать движение становится небезопасно. – Не дошедши до Красной Горки, «Эммануил» и сопутствующий ему флот стали на якорь. – Ветер окреп и причинил великую качку. – Государь без шляпы в одном мундире провел день на шканцах с твердостию душевной, но не без страдания, морской болезнью приключаемого, равно как и государыня Мария Федоровна, и великий князь наследник Александр Павлович, и многие иные гг. приближенные, придворные и гвардейские.

10июля. Ветер крепкий. – Качка сильная. – Решено вернуться в Кронштадт и маневр прекратить.

20 августа. «Двор переселился в Гатчину. Здесь с 1-го по 15-е сентября произведены были большие маневры» (Шильдер. Изд. 1996. С. 350)

. – «Настала мнимовоображаемая война» (Шишков. С. 42). – 3 дивизии; семь с половиной тысяч человек. – «Не проходило дня без дождя» (Лубяновский. С. 127). – «Государь по ночам не раздевался, чтоб, при нечаянном нападении, быть готову к сражению» (Шишков. С. 42).

Во время маневров «давались и празднества. Балы, концерты, театральные представления беспрерывно следовали одни за другими, и можно было думать, что все увеселения Версаля и Трианона по волшебству перенесены были в Гатчину. К сожалению, эти празднества нередко омрачались разными строгостями, как, например, арестом офицеров или ссылкою их в отдаленные гарнизоны без всякого предупреждения» (Саблуков. С. 51). – «Гнев его к полковому начальнику часто на весь полк простирался. Однажды назначает он ученье полку одного из генералов, к которому он был довольно благосклонен, но, неизвестно почему, на него прогневался. Все накануне того дня говорили: завтра будет ему беда! Сам генерал этот был в том уверен. Полк собрался. Государь выходит гневен: начинает учить, и при первых движениях бранными и грозными словами изъявляет уже свои неудовольствия. Между тем, при повелении заряжать ружья, генералу сему подлежало закричать:

без патронов, а он, второпях, ошибкою закричал: с патронами. Государь, при сем слове, изменился в лице и, вместо ожидаемого гнева, сказал ему с ласковою улыбкой:

– Зачем, сударь, с патронами? здесь нет неприятелей.

После сего сделался он кроток; и ученье, к удивлению всех, кончилось благополучно. Трудно было угадать, какие слова раздражить и какие усмирить его могут!» (Шишков. С. 42–43)

15 сентября.

«За последним маневром и за приказом у развода велено собраться всем генералам и полковым командирам. Адъютанты, в том числе и я, приютились за начальниками. Окруженный победоносными и побежденными вождями, император, изустно повторив то, что было отдано в приказе, особенное всем войскам благоволение и удовольствие, потом изволил сказать (так у меня записано):

– Я знал, господа, что образование войск по уставу было не всем приятно; ожидал осени, чтобы сами увидели, к чему все клонилось, вы теперь видели плоды общих трудов в честь и славу оружия Российского.

Маневры заключались парадом, на котором, проходя мимо императрицы, никто не салютовал эспантоном так легко, так искусно и ловко, как император» (Лубяновский. С. 128).

СОПРЯЖЕНИЯ

20 сентября. Императору Павлу – сорок три года. Жить ему осталось три года, пять месяцев и семьдесят дней.