Павел Судоплатов — гений террора

Успешная командировка Павла Судоплатова в Западную Европу изменила его положение в разведке. В кабинете А. Слуцкого, где он докладывал о деталях своей деятельности, присутствовали начальник Особой группы при наркоме НКВД Я. И. Серебрянский и сотрудник сталинского секретариата Васильев. О результатах его работы было доложено И. В. Сталину, С. В. Косиору и председателю ЦИК УССР Г. И. Петровскому. В 1937 году Павла Судоплатова наградят орденом Красного Знамени. Это была вторая награда молодого чекиста (в 1928 году Мелитопольский окрисполком наградил его серебряными часами), которой он очень гордился.

Между тем игра советской разведки с ОУН продолжалась. Павел Судоплатов неоднократно выезжал за рубеж в качестве курьера. «Крышей» для него служила должность радиста на грузовом судне.

В ходе одной из встреч с Е. Коновальцем он узнал о том, что ОУН передала немцам дезинформацию о контактах ряда военачальников Красной Армии из числа украинцев — командарма 2-го ранга И. Н. Дубового, командарма 1-го ранга И. Ф. Федько и других — с украинскими националистами. Коновалец также доверительно сообщил ему, что подобную дезу оуновцы подкинули, чтобы произвести на немцев впечатление и получить от них как можно больше денег.

— Согласитесь, ловкий прием, — заметил Коновалец и продемонстрировал Павлу огромное портмоне, под завязку набитое хрустящими банкнотамии.

Судоплатов согласно кивнул, с ужасом думая о том, какие последствия может иметь этот «ловкий прием» для обороноспособности СССР. Кстати, после возвращения из плавания, он сообщил о дезе С. Шпигельглазу. К его удивлению, старший товарищ не исключил возможности подобных контактов. «От них всего ожидать можно, мутный элемент», — произнес Шпигелылаз.

Тем временем в Кремле внимательно ознакомились с информацией Судоплатова, касающейся планов лидеров ОУН. Она не могла не вызвать серьезного беспокойства, особенно в связи с обострением международной ситуации и возможной войной между СССР и Германией.

В ноябре 1937 года Павел Судоплатов вместе с Абрамом Слуцким был вызван к наркому внутренних дел Н. И. Ежову. Нарком произвел на него гнетущее впечатление: маленький, неказистый, имевший странную привычку, рассуждая о «длинных руках НКВД», вытягивать вперед свои короткие ручонки, словно демонстрируя эти «длинные руки». Вопросы, которые в ходе беседы задавал Ежов, касались самых элементарных для любого разведчика вещей и звучали наивно. Более того, у Судоплатова сложилось впечатление, что наркома вообще не интересуют разногласия внутри организации украинских эмигрантов.

Беседа в кабинете Ежова продолжалась более получаса. Затем Николай Иванович заметил, что «зарубежную шваль пора брать в ежовые рукавицы» и внезапно предложил, чтобы Павел Судоплатов сопровождал его в Кремль. Когда машина въехала в Кремль, допуск в который имел весьма ограниченный круг лиц, Ежов объявил, что сейчас их примет лично товарищ Сталин.

Встреча с Иосифом Виссарионовичем произвела на Павла Анатольевича неизгладимое впечатление. Позже он говорил, что это было самое светлое событие в его жизни (вторым светлым событием Судоплатов считал день 20 февраля 1928 года, когда ему был вручен партийный билет за № 1 872 162). В своих воспоминаниях Павел Судоплатов оставил описание встречи с вождем:

«Мне было тридцать, но я так и не научился сдерживать свои эмоции. Я был вне себя от радости и едва верил тому, что руководитель страны захотел встретиться с рядовым оперативным работником. После того как Сталин пожал мне руку, я никак не мог собраться, чтобы четко ответить на его вопросы. Улыбнувшись, Сталин заметил:

— Не волнуйтесь, молодой человек. Докладывайте основные факты. В нашем распоряжении только двадцать минут.

— Товарищ Сталин, — ответил я, — для рядового члена партии встреча с вами — величайшее событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу. Через минуту я возьму себя в руки и смогу доложить основные факты вам и товарищу Ежову.

Сталин, кивнув, спросил меня об отношении между политическими фигурами в украинском эмигрантском движении. Я вкратце описал бесплодные дискуссии между украинскими националистическими политиками по вопросу о том, кому из них какую предстоит сыграть роль в будущем правительстве. Реальную угрозу, однако, представлял Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами. Слабость его позиции заключалась в постоянном давлении на него и возглавляемую им организацию со стороны польских властей, которые хотели направить украинское национальное движение в Галиции против Советской Украины.

— Ваши предложения? — спросил Сталин.

Ежов хранил молчание. Я тоже. Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.

— Тогда через неделю, — заметил Сталин, — представьте свои предложения.

Аудиенция окончилась. Он пожал нам руки, и мы вышли из кабинета».