Павлик

– Крику? Мелко берете!.. – Павлик скривил губы и покачал головой. – Криком, уважаемый, в такой ситуации делу не поможешь. Это любое разумное существо понимает, кстати. Да вы еще и людей наших недооцениваете, руку на сердце положа, – он задумчиво посмотрел в сторону прудика и улыбнулся. – Не, крик, конечно, тоже был. Но в самом начале, когда тетю Таню динамика роста клубники насторожила. А дальше уже тяжелая артиллерия в ход пошла. Тетя Таня покричала, потом в себе негодование свое праведное накопила, и – фурык!.. – Павлик изобразил ладонью этот самый «фурык», – полыхнуло все одним разом!

– Поджог?! – ахнул собеседник.

– Да ну! Звери они, что ли? До этого не дошло, слава богу. Но вспыхнула в один момент тетя Таня, как спичка, – он картинно поцокал языком и сделал почтительное лицо. – Вилами через забор запулила…

– Вилами?!

– Ими! И как будто училась всю жизнь – далеко и точно! Метров на пятнадцать, наверное, и запулила, да и вслепую еще, – Павлик уважительно показал большой палец. – И точнехонько в теплицу…

Хохот Игоря Сергеевича распугал рассветную тишину. Он все никак не мог успокоиться, а Павлик лишь удивленно пожал плечами:

– Ага, это сейчас хорошо смеяться, в ресторане уютном! А мы-то с мамуликом будто на передовой оказались. У нас же участок и с теми, и с теми – по соседству. Вот и жили пол-лета, как на границе тревожной…

– Да вы что?!

– Точно говорю. Потом такое началось – словами не описать. Садоводы, я вам доложу, – страшные люди, – рассказчик скорбно покачал головой и поджал губы. – Это же шаманы и есть, только, как полуфабрикаты, но то – до поры. Для них, кстати, для садоводов-то – все живое. Они же, сукины дети, и с помидорами разговаривают, и с огурцами! Осознанности еще маловато пока, чтобы по праву шаманами называться, а так первый шаг уже сделан, считай. И садовода разозлить – все равно что с шаманом в неравную схватку вписаться. «Битва экстрасенсов» – в прошлом году показывать ее начали – подобие бледное! Тень невыразительная, – Павлик снова поцокал языком и с сожалением посмотрел на пустой бокал. – Я один раз в пробке на Ярославке видел, как дедка одного «мерин» крутой резанул. Ну «Мерседес», в смысле, – он потянулся к сигаретам. – Дальше – стандартно все. Пробища же по пятницам за город, сами, небось, знаете, какая. И все – дачники сплошь. Нормальных-то людей – процентов тридцать, не более. А эти спешат ведь с помидорами и розами своими поговорить. Вот дедок с «мерином» дорогу-то и не поделил. Дедку – под семьдесят, бабка – чуток, может, помоложе, а из «мерина» два быка вылезли ему предъяву делать. Знали бы, на что идут… – Павлик снова скорбно повел плечами. – Я недалеко стоял – все с самого начала видел. Дед только пару слов услышал, потом в машину свою, в «Москвич» раздолбанный – прыг! Вылетает – я моргнуть не успел – уже с мотыгой наперевес! А дальше Содом и Гоморра санаторием имени Мичурина бы показались! Чак Норрис, окажись он там, у деда бы автограф попросил, ей богу. Тот же как мотыжить братков этих пошел… – Павлик схватился за голову, демонстрируя крайнюю степень вовлеченности в воспоминания дней минувших. – Одного сразу – в нокаут! Второй маленько поумнее оказался – убегать начал. Но дед – за ним! Только по пробке-то не шибко побегаешь, да и браток жиртрест внушительный оказался. А дедок – сухонький, гибкий: как обезьяна, за ним по машинам прыгает! Народ сигналит, но никто из машин носа не кажет, – он с усмешкой подмигнул собеседнику. – Один амбал с визгом от деда подальше ломится, второй замертво лежит. Дедуля, как понял, что не догнать ему обидчика, к тачке вражеской вернулся и давай ее от охаживать на радость восхищенным зрителям. Хозяин-то особо не протестовал: лежал себе, в небо вечернее смотрел задумчиво, а дед – по капоту, по стеклам!.. Короче, этот народ победить в принципе невозможно, я тогда отчетливо это понял, – он торжественно покивал и подлил себе остывшего чая. – Самое смешное: дальше все потихоньку поехали, деда этого включая. Он только царапину на крыле осмотрел внимательно, еще пару раз мотыгой по «мерину» влупил, противнику поверженному на лицо плюнул и – за руль! Титан!

Прицокнув языком для пущего эффекта, Павлик жадно припал к остывшему чаю. Игорь Сергеевич же в полном изнеможении со своего дивана лишь неразборчиво булькал, но приступы хохота волнами душили его, и справиться с их наплывом ему удалось не сразу.

– Убили!.. Ай да дед!.. Титан!