Пчелы

Библиотека исчезла, и она ощутила запах Питомника. Одна из колыбелей, большая и темная, привлекла ее внимание. Лежавший на самом дне колыбели младенец кричал от боли, и завывал холодный ветер. Флора побежала к колыбели, и она начала греметь и разваливаться на части. Младенец закричал громче, и, когда она склонилась над колыбелью, из ее глубин выскочила вращающаяся черная комета и ударила ей в мозг.

* * *

Флора пришла в чувство и поняла, что находится в комнате фрейлин, на кровати. Она услышала, как Леди Кровохлебка и другие тихо разговаривают – и смолкают, заметив, что она проснулась.

– Какое тщеславие, – сказала Леди Кровохлебка, – какое безрассудство.

Флора поднялась. Дрожа, она осмотрелась со страхом, но все было спокойно.

– Выползла оттуда, корчась и бранясь, – продолжала Леди Кровохлебка. – Кометы и колыбели… я уверена, Пресвятая Мать ничего не говорила о том, чтобы касаться тех панелей…

– Она говорила, – возразила Флора тонким голосом. – Она хотела знать…

– Истории об ужасах и безумии? Ты явно не так поняла Ее Величество, ибо только жрицы могут касаться Сакральных Мистерий. С какой стати Она попросила бы тебя, уборщицу? Думаю, эта оса повредила твои чувства.

– Да, моя леди, – сказала Флора.

Ее сердце охватил стыд за эту ошибку. Она неправильно поняла Королеву и повела себя глупо и тщеславно.

– Несмотря на это, – сказала Леди Кровохлебка, – Пресвятая Мать по своей неизменной любви и великодушию просила направить тебя к Ней. – С этими словами она отступила назад, и на лице у нее читалось негодование. – Не заставляй Ее Величество ждать.

* * *

Королева отдыхала на кушетке, окутанная мерцающей золотистой аурой, которую она приоткрыла, чтобы впустить Флору, и снова закрыть за ней. Флора хотела рассказать Пресвятой Матери о своих ощущениях в Библиотеке, но всякий раз, когда она пыталась что-то выговорить, ее язык сковывала странная истома, и она почувствовала слезы в глазах.

– Успокойся, дочка, – сказала Королева мягко. – Я слышала, что ты прочитала их все. Я тоже когда-то знала их, но это было множество яиц назад, и я многое забыла. – Она улыбнулась и погладила Флору по лицу. – Ты восстановишься.

Флора прильнула к своей мудрой и прекрасной матери, впитывая всем телом целительный аромат Ее Любви. Он изменился самым тонким, но отчетливым образом. Что-то обновилось в его молекулярной структуре, но едва Флора вдохнула глубже, Королева изогнулась и задышала тяжело и с болью.

– Мать! – Флора подскочила на месте. – Что такое? Мне позвать кого-нибудь?

– Нет. – Она сжала руку Флоры и притянула ее назад. – Нет, останься со мной.

Приникнув вплотную к Королеве, Флора ощутила, как волна дрожи прошла через их тела.

– Пресвятая Мать, позвольте, я их позову…

– Нет! – сказала Королева с болью в голосе. – Нам не нужны помощницы.

А затем боль, откуда бы она ни пришла, отступила, и Королева отпустила Флору. Она изогнула свое длинное брюшко и уселась удобнее.

– Наше Размножение прошло как положено, Мы наполнили жизнью каждую колыбель, не так ли?

Флора не могла говорить, поскольку в ее теле все еще отзывалась боль Королевы.

– Если бы Мы пропустили даже одну, Наши леди сказали бы об этом – это их обязанность, но они не сказали, значит, все должно быть хорошо. – Ее Величество сделала глубокий вдох. – Это, должно быть, из-за холода – в Нашем улье не холодно, дочка?

– Мне не холодно, Пресвятая Мать, – сказала Флора. – Но говорят, мой мех такой жесткий, что моя порода ничего не чувствует.

Королева улыбнулась, и ее аромат снова сделался сильным.

– Все хорошо. Но не говори об этом ни с кем, ты поняла? – И с этими словами Королева окутала своим благоуханием антенны Флоры и прошептала: – Обещай мне.

Зачарованная, Флора кивнула:

– Обещаю…

Королева поцеловала ее в голову.

– Иди.

* * *

Никто из фрейлин не поднял на Флору взгляда, когда та появилась из святилища Королевы. Когда она присела с ними, все, кто был рядом, встали и отошли. Леди Кровохлебка всадила в пяльцы золотую иголку.

– Леди Кровохлебка, простите меня, если я вас обидела…

– Меня? Ну что ты. – Леди Кровохлебка улыбнулась, но взгляд ее был холодным. – Твоя дерзость достойна трутня, но здесь она просто неуместна.

Все леди услышали в коридоре шаги, за которыми последовал робкий стук в дверь.

– А! Входите, – сказала Леди Кровохлебка, вставая.

Вошла совсем молоденькая пчела, тоже Кровохлебка, ее мех был уже расчесан и уложен, как подобает королевским фрейлинам. Она сделала безупречные книксены перед каждой леди, смиренно потупив антенны.

– Флора-717, – объявила Леди Кровохлебка, – твое время с Королевой истекло, а вместе с ним и все привилегии доступа. Уходи сейчас же.

– Сейчас? Но Пресвятая Мать удивится…

– Ты льстишь себе. Она не удивится. А теперь быстро в отдел Уборки, где твое место.

* * *

Флора шла как слепая. Ее мучила боль от слов Леди Кровохлебки, от унижения внезапным изгнанием, но прежде всего от собственной наивной мысли, будто она теперь на постоянной службе в Королевских покоях.