Печать киллера (СИ)

Михаил молча пил кофе, сумрачно глядя в чашку. Он поднял глаза на мать, и Тамара поразилась, насколько отрешенным был его взгляд. Такие глаза бывают у людей, прислушивающихся к боли где-то глубоко внутри.

- Да... Я понял. Тебе не стоит волноваться. Ты мне лучше объясни, что у вас с отцом происходит.

Губы Тамары чуть тронула горькая улыбка, зеленые глаза потемнели.

- Я виню в происходящем только себя. Жаль, что ты становишься свидетелем этой неприглядной истории. Надо было найти силы и давно расстаться с твоим отцом. Просто наш брак затянулся. Но даже не это волнует меня в последнее время. Я вижу, что ты изменился. У тебя нет подружки, у тебя странные отношения с Маратом...

Михаил протестующее вскинул брови и хотел что-то сказать, но Тамара перебила его.

- Сын, послушай меня! Все с виду в порядке, но я чувствую, с тобой происходит что-то неладное. Ответь мне, только честно. Ответь своей матери, которая любит и волнуется за тебя... Ты принимаешь наркотики?

Михаил аккуратно поставил чашку на стол и, поднявшись с кресла, подошел к краю веранды. Облокотившись о балюстраду, задумчиво смотрел на резвящегося добермана.

- У тебя как у всех родителей, готово клише...Если что-то не так, то ребенок принимает наркотики. Если у моего сына нет подруги, значит, он - гей. Мне понятно твое волнение, оно исходит от непонимания фактов, которые невозможно адекватно и полно воспринять. Всю жизнь я смотрел на людей, кто менее богат, чем моя семья, как на неудачников, считая их никчемными людишками, которым положено жить, как они живут. В своем незамутненном хамстве и пресыщенности я полагал, что все блага, которыми был завален с детства, принадлежат мне по праву. Это в порядке вещей, так и должно быть. А "эти" там, внизу, пусть дальше копошатся, крича о справедливости и равенстве.

Престижный институт, шикарная тачка, закрытые тусовки, красивые покладистые девочки. Этакая нескончаемая дольче вита... Что еще надо? Оказывается, я имел много, не имел только одного - понимания, что жизнь просто так ничего не дает. Приходит время и предъявляется чек, по которому ты должен платить.

-Ты должен деньги? - Тамара тревожно посмотрела на сына.

-Не перебивай меня, а то я забуду то важное, что должен тебе сказать. - Михаил замолчал, будто собирался с мыслями. - Стоит сделать один шаг, только один шаг в сторону! и ты понимаешь, что мир поворачивается к тебе той стороной, о которой ты даже и не подозревал. Ты окунаешься с головой в мерзость и грязь, но продолжаешь, закрывая глаза твердить себе "всё пройдет, я переживу все это, стоит только немного подождать"... Но не проходит, и ты все глубже и глубже погружаешься в зыбучие пески, выбраться из которых уже не хватает ни сил, ни воли, ни смелости. Слишком сладко жил, слишком большой аванс взял у жизни. И ты уже не в силах сделать один единственный шаг, ты становишься противен самому себе за бездеятельность и безволие. Но продолжаешь жить, словно по инерции... Я боюсь сделать этот последний, решительный шаг, чтобы навсегда освободиться от всего этого. Боюсь и ненавижу себя.

Тамара обняла сына за плечи.

- Сделай усилие и прими жизненный вызов: быть одновременно и плохим и хорошим. Не думай, что вокруг тебя все счастливы и порядочны. В людях есть и хорошее и плохое. Ты должен сказать себе, - "да, у меня есть нечто темное и гадкое, и я должен приложить усилие воли, уничтожить это, не дать завладеть второй половиной, светлой и чистой".

- Мама... Ты - идеалиста! - губы Михаила скривились в мучительной усмешке. - Если бы все так было просто. Кругом только и слышишь "загляни в себя, найди чистый источник, ощути принадлежность к Вселенскому счастью и справедливости"! Все это ложь. И ложь - слова, которые упаковываются в красивые обертки, скрывая свою отвратительную гадкую сущность... Человек жаден и подл, и он готов на все, ради своего гаденького и подленького "я". Нет любви, нет преданности, Одна лишь ложь, и жажда 'захапать' чужое. Ты думаешь, Крайнова была любовницей только отца? Нет... Эта тварь смогла и меня обмануть. Я любил её, думал, она меня тоже... А эта гадина просто спала с нами обоими и,... - Михаил замялся, посмотрел на мать.

- Говори! - у Тамары сжалось сердце от взгляда, каким сын посмотрел на нее.

- Она была любовницей Марата.

- Боже,.. - прошептала Тамара. - Как это всё гнусно. Мне тяжело слышать, но не потому, что эта женщина спала и с твоим отцом, и с Маратом... Мне безразличны эти люди. Мне больно слышать, что она 'так' обошлась с тобой, с человеком, который любил её. Да, было ли у неё сердце? Как такое может быть...

- Может, милая моя мама. Но... Теперь это уже не важно. Единственно, о чём я жалею, что ты несчастлива с отцом. Я так беспокоюсь... Ты слабая, всю жизнь прячешься от жизни за этими стенами. Что будет с тобой, если всё вокруг тебя рухнет? Мне жалко тебя. Жалко, что нет рядом мужчины, на плечо которого ты бы могла опереться.

- Но... Ты? Ты мой сын... Чьё плечо может быть более надёжным?

Михаил взял руки матери и, крепко прижал к своему лицу.