Печать мастера (СИ)

На фиал – на небо, на фиал – на небо, на фиал – на небо.

Сунул бутылочку в карман, и потом, решительно сжав набалдашник трости, поковылял, чуть прихрамывая, на выход.

Глава 30. Особый случай

Остров силы, первый подземный уровень

Поздняя ночь

Рука болела. Кожа истыканная иглами саднила, эликсир меняли трижды, прежде, чем алхимики и менталисты, удовлетворенные данными на диаграмме, утвердили состав.

Коста смежил веки и попытался расслабиться на жесткой лекарской кушетке, но удавалось плохо, хотя здесь его не привязывали, и даже трижды спросили о добровольном согласии на ритуал.

Ему сказали – скоро зелья подействуют, он – уснет и проснется только на рассвете.

Кушетка завибрировала от гула. Подземного гула механизмов или каких-то установок, назначения которых Коста не знал. Шума он не слышал. Он – чувствовал. Всем телом каждый мерный удар под ним на много ярусов вниз.

Двадцать. Ему сказали на острове силы двадцать подземных ярусов.

Почти как в катакомбах Блау. И почти как его ментальном щите, строить который он продолжал каждое свободное мгновение.

* * *

Октагон, остров Силы, четвертый ярус

Поздняя ночь

– Х-х-х-олод-д-днн-но… как же х-х-холодно… – стучал зубами один из помощников, отогревая дыханием занемевшие пальцы – скоро придется плести.

– Не ной, – бросил ему старший напарник, предусмотрительно натянувший поверх тонкого халата и короткий жилет из овчины, и подстежку на пояс из шерсти горных коз.

– Ну почему нельзя купол тепла набросить…

– Потому что… – эхом откликнулся напарник, протирая рукой заиндевевшую табличку у чана, чтобы можно было прочесть слова: “Объект номер сто восемьдесят шесть”. – Никаких плетений… тут дышать то страшно, вдруг растают, а ему плетения подавай…

– Не у всех тут две жены из горной деревни, где коз выращивают, – мстительно поддел первый, шмыгнув носом.

– Не завидуй, – спокойно отозвался второй, сверяя данные. Высший, превратившийся в кусок льда, с распахнутым в крике ртом – только лицо и было видно, замерзшее ближе всего к поверхности – клановый рода Хэсау. Заточен в ледяной стазис триста зим назад. Слепок силы… – Верно, – пробормотал он под нос. – Все верно, – повторил он громче и свернул свиток на дощечке. – Запускай разморозку, как раз к утру растает.

Первый кивнул, снова безрезультатно пытаясь отогреть пальцы – белое облачко пара вырвалось изо рта и осело инеем на побелевших ресницах.

– Я пойду сразу проверю второго, которого через декаду заказали, чтобы дважды в этот ледник не ходить… Запускай! – бросил он напарнику, протискиваясь между кубами застывшей воды.

* * *

Первый вздохнул, стянул с шеи жетон, приложил к углублению в табличке, и начал ждать, изучая ледяную фигуру.

Жить и при этом не жить сотни зим. Замороженным, чтобы тебя растопили, когда понадобится сила для накопителей или информация.

– Клан Хэсау… – прочитал он вслух и потер кулаком лед, чтобы лучше видеть лицо. Высший – выше его почти на две головы, шире в плечах, с… девятым кругом, если верить данным… – Как же тебя поймали то… – пробормотал он задумчиво.

Воистину клан Арр велик под этим небом.

Жетон жужжал, запуская плетения разморозки. И помощник начал ходить с места на место, пытаясь согреться. Притопывал ногами, дышал на пальцы и беззвучно матерился про себя.

Ведь служит же кто-то сверху. Кто-то служит на острове Памяти. Кто-то на Семейном. У кого-то клановое послушание в теплых сытных местах вроде пекарен или столовых залов. И только он которую зиму вынужден торчать тут, среди промерзших скал глубоко под землей, на Ледяной грани.

Он ходил от чана к чану, смахивал иней с табличек и изучал раззявленные рты тех, кто поймал в ледяные ловушки.

– И освободить тебя могу только я… – пропел он, выпуская облачко пара в сторону очередного куба. – И тебя могу освободить… и тебя… и тебя… – танцевал он, притопывая ногами от чана к чану, – … нужно только приложить жетон и ввести ключ доступа…

– Закончил?