Печать Патриарха

«Это фатально, – он в ледяном ужасе осознавал настоящее и катастрофическое развитие будущего. – Одно дело – продажа подделок картин богатым бургерам, другое – борьба за выживание на ножах с государством. В вопросе «кто кого перехитрит» ответ всегда очевиден и известен… Миша сошёл с ума… Надо срочно уходить от темы и не ввязываться с самого начала в процесс, хотя, получается, уже ввязался… Сейчас сказать прямо об отказе участия в деле, будучи ознакомленным с ним, означает подписаться на “нечаянную смерть по собственной инициативе”, может, под колёсами той же самой гружёной фуры с яблоками…»

Александр представил себя со стороны, раздавленным на дороге колёсами грузовика, с вылетевшими на асфальт грязными кровавыми кишками из разорванного заднего прохода…

Он поднял фужер с вином, чокнулся с Мишей и сделал пару успокоительных глотков. «Нужно время, чтобы придумать, как грамотно отойти от громкой затеи с фальшивомонетничеством… или как грамотно легко умереть…» – грустно подумал и про себя пошутил Александр. Обострённый чёрный юмор в опасных ситуациях был ему присущ со времён военной службы, которую успел пройти во французском легионе.

– Как тебя угораздило поставить вчера на англичан? – пытаясь на время переключить направление беседы, с натянутой усмешкой спросил Александр.

– Скажу по секрету: я не ставил на англичан. Я ставил против американцев! Не люблю американцев, – просто ответил Михаил и попутно приступил к румяной жареной вырезке.

– Вот бы никогда не подумал! – Удивленно произнёс Александр, хотя хорошо знал, что Бронкс американцев не любит.

– Ненавижу их культуру, жизненный стиль, политику. Думают, что они лучшие в мире, но на самом деле это лишь пустая гордыня и самомнение. Американцы считают себя самыми важными и умными, но в большинстве своём они просто глупы и необразованны. Мне не могут нравиться такие люди, – ответил Михаил и казалось, гнев начал нарастать в его голосе.

– Ведь не все американцы такие.

– Я знаю, что такие все! Именно такие… Мне не нравится, как они живут и что делают. Я не могу с этим смириться. Ты давно ездил в подземке? В моём родном городе канализационные трубы чище! – высказался Михаил и сделал глоток вина. – Мерзость какая!

– Но если ты не ставишь на американцев, можешь упустить выгоду, – отметил Александр.

– Я лучше проиграю, чем буду делать ставки на американцев! Не хочу быть связанным с ними никакими узами. Не хочу, чтобы моя жизнь зависела от того, какая команда или акция сегодня выиграет. Предпочитаю оставаться независимым и свободным! – завёлся Михаил в пьяной улыбке.

Он слишком сильно надавил ребром вилки на кусок говядины, и тот выскользнул с тарелки на скатерть.

– А, ерунда! – пробормотал он и продолжил, размахивая пустой вилкой в сторону Александра. – С детства мечтал жить в Америке! Все эти фильмы, где бешеные ковбои берут на себя правосудие, борются за справедливость, защищают близких и нацию, оказались полным дерьмом! Скажи, Художник, ты здесь хоть раз видел ковбоя? – Миша заглянул в тарелку, яростно откромсал вилкой кусок мяса и отправил его в рот.

– Хм… а ведь, действительно! Я не видел ни одного ковбоя! В Нью-Йорке нет ковбоев! Их вообще нигде нет! Ты представляешь? – пылко согласился Александр, допив вино из фужера.

– Ты понял? – обрадовавшись доходчивости своих слов, буйно замахав вилкой, взвинчивался Бронкс. – Если ковбоев нет, нет и справедливости!

– … сейчас! – Миша как-то по-особенному загнул пальцы, взял в руки следующую бутылку, вогнал вместо штопора вилку и с чпоком открыл её. – Наливай! – он передал ее Александру.

– Я верил, что здесь можно добиться своих целей и быть счастливым, – продолжал монолог Миша под бульканье разливающегося вина. – Но когда приехал и начал заниматься бизнесом, понял: все местные идеалы – миф. В реальности, в Америке весь расклад только за деньги. Всё без души! Все готовы на любые меры, лишь бы получить больше денег и власти. Больше денег! Больше власти! Американцы пытаются навязать себя всему миру, как старая, никому не нужная больная проститутка, утягивающая себя в капроновые колготки… Поэтому я не делаю ставок на американцев… нет в них… – Миша защёлкал пальцами, подбирая слово, – как его… любви… Да, Художник! Нет в них вселенской любви!

Друзья подняли бокалы и выпили за обнаруженное Бронксом отсутствие в американских душах любви.

– Ты скучаешь по своей Англии? – Миша махнул пустой бутылкой официанту, чтобы тот принёс следующую.

– Первое время сильно скучал. Сейчас привык. Больше по матери скучал. Ее не стало, и ностальгия разом исчезла. Дом там, где твоя мать…

– Я по-прежнему скучаю… – грустно произнёс Миша.

Александр кивнул, глядя на Бронкса.

– Понимаешь?

– Понимаю.