Печать скорби

Этажи, переходы, забранные решетчатой сеткой лестницы, грохот шагов по железным ступеням, лязгающие двери, однотипные фразы, которыми перебрасываются вертухаи. Одинаково серые коридоры. Они остановились в конце одного из таких коридоров перед камерой с номером 178.

– Здесь, – сказал, глядя в пол, прапорщик.

– Как кличут здешнего смотрящего?

– Погоняло-то? Да Пугач его погоняло. Только, это… Не любит он, когда без приглашения.

– Ах, вот как значит! Его благородие не любят, когда без доклада! Ладно, пусть мне будет хуже… Открывай, батя.

Вздохнув тяжко, прапорщик завозился с ключами.

– Да, вот еще что, – сказал Сварог. – Ежели ты задумал, едва я окажусь за дверью, бежать за подмогой, то одумайся скорее, прошу тебя.

– Да ничего такого я не задумал! – воскликнул прапор с наигранным возмущением.

И ведь соврал!

– Вижу, что как раз так и задумал, – любовно произнес Сварог. – Ну, не стану долго говорить и грозить жуткими карами. Просто скажу, что, поторопившись, ты наживешь себе врага в лице Пугача. Самого Пугача, я бы сказал. Смекаешь? Ведь ты же еще не против здесь послужить верой и правдой? Вот так-то, батя. Ну открывай…

По результатам явления Сварога обитателям тюремной хаты можно было бы живописать картину маслом «Не ждали 2». Видимо, и вправду не привык смотрящий по этому каземату, что к нему могут заявиться без приглашения и без согласования времени аудиенции. Вся четверка, что находилась в камере, обернувшись к дверям, застыла в ступоре.

Сварог огляделся. Камера, в которой обитал смотрящий по изолятору, мало походила на привычные тюремные застенки. Стены завешены коврами (понятно, что не персидскими, а весьма потрепанными и облезлыми, но все же!). В камере имелись холодильник, телевизор, магнитофон, микроволновая печь. На столе перед каждым из заключенных лежал мобильный телефон. Да что там телефон! На кровати валялся ноутбук (Сварог спутать не мог – тесно познакомился с этим чудом за пятнадцать лет шагнувшей вперед техники в гостях у конголезского приятеля Гуго, хозяина частного аэродрома). Стол, за которым культурно отдыхали четверо узников, ломился от еды, которую вряд ли готовили на кухне следственного изолятора и которую вряд ли потом развозил по камерам в своих бачках баландер. Икорка, водочка, балычок, копченая колбаска, фрукты…

– Как понять сие явление? – наконец нарушил молчание один из сидевших за столом. Мужичок лет пятидесяти, невысокий и сухощавый, с совершенно седыми волосами и волчьим взглядом исподлобья. Никаких сомнений почему-то не было, что это и есть вожак, сиречь тот самый пресловутый Пугач.

– Кликуха моя Колдун, не слыхал? – Сварог небрежно достал из воздуха сигарету, прикурил от пальца.

– Гляди, люди, циркача заслали! – воскликнул чернявый, похожий на цыгана хлопчик (у него даже серьга в ухе была). – А чего, это дело, Пугач, да? Мужик пришел скуку нашу скрасить. Может, станцует еще, споет.

– Завянь, Цыган, – бросил седой. – И чего дальше… Колдун?

Дальше для усиления эффекта Сварог наколдовал себе кофе – в его руке из воздуха материализовалась дымящаяся чашка кофе с непременным блюдцем.

– Впечатляет, – лишенным всяких эмоций голосом проговорил еще один, доселе молчавший бритый наголо человек. – Правда, видал я колдовство и похитрее. В восемьдесят пятом с зоны под Печенгой сдернули Матрас с Чухонцем. Зашхерились между бревен в лесовозе. Даже Кио, думаю, такой фокус повторить не сможет. Ну, то ладно, так ведь и дубаки с собаками бегунков не унюхали… А это уже форменное колдовство выходит и чернокнижием попахивает.

– Это что! – воскликнул, сверкнув белозубой улыбкой, Цыган. – У нас в таборе тетка Натэлла – вот с кем в карты не садись. Заговорит тебя, загипнозит, и ты, как во сне, пробубнишь «Хоре, себе», когда на руках будет какой-нибудь валет с шестеркой, или прикупишь к двадцати на руках еще карту. Вот это цирк, я понимаю! А сигарету из уха доставать и кофе из штанов – это любой баклан смогет, чутка потренировавшись.

– Вижу, народ вы бывалый, пустяками вас не заинтересовать, – Сварог поставил на пол чашку кофе, так и не сделав ни глотка. – Ну хорошо… Сделаем заход по-крупному. Цыган, серьга у тебя золотая?

– Слышь, Колдун, ты за базаром следи. Я тебе не молдаванин какой-нибудь, а цыган. Туфту не носим.

– Вот сними и дай мне. Назад получишь. И еще одну такую же.

– Да ты… За кого он меня держит, а! – Цыган повернулся к пахану, раздался щелчок, и в его руке вдруг сверкнула невесть откуда выскочившая в ладонь выкидуха. – Слышь, Пугач, пора баклана ставить на место…

Пугач задумчиво поскреб щетину на подбородке. Сварог легко угадывал направление его мыслей. В камере – и не просто в камере, а в наиглавнейшей хате следственного изолятора, откуда, собственно, и управляется сей изолятор – происходят немыслимые, не укладывающиеся в привычные рамки вещи. Правда, пока ничего угрожающего не просматривается, скорее уж чистой воды развлекалово. В общем, нет причин раньше времени устраивать серьезный разбор, с этим всегда успеется. Пусть сперва залетный чудак покажет свои фокусы…