Печать волка (СИ)

— Я недооценил его, — медленно произнес Ланн.

Наемник с трудом оторвался от созерцания обломков клинка. С козырька крыши равномерно капала вода, тихо шелестел ветер, за окном стрекотали сверчки — и эту природную гармонию внезапно нарушил чужой, непрошеный звук. Летиция громко чихнула, и эхо разнеслось по пустым коридорам поместья, долетев до их ушей.

— Иди ей навстречу, — сказал Натан, а следующие его слова повергли Ланна в полнейшее замешательство. — Утешь ее, как сможешь.

Глава 8

Она просыпалась, открывала глаза и, видя перед собой два голубых ока, зловеще мерцающих в темноте, закрывала их снова. Волк был рядом, он терся об нее теплым боком и дышал ей в лицо. Почему доселе она полагала, что оборотни бывают только прямоходящими? Разве это делало их похожими на людей? Под ее ладонью обнаружилась жесткая шкура, в нос ударил запах мускуса и весеннего леса. Шрам на волчьем плече был свежим, рана едва успела зарубцеваться: одно неверное движение — и можно заставить ее кровоточить. Летиция осторожно погладила шрам подушечками пальцев. Волк проснулся и перевернул ее на спину, лапами придавив к постели. Когти, вонзившиеся в кожу, в одно мгновение стали сухими ладонями человека, морда волка превратилась в знакомое лицо, и прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, он накрыл ее губы своим ртом.

— Ланн? — Госпожа ди Рейз, наполовину находясь во власти сна, приподнялась на кровати. — Ланн, ты здесь? — Фигура у стены шевельнулась, человек машинально откинул со лба волосы, сел прямо.

— Что? — хрипло спросил он. Кашлянул, прочистив горло. Его глаза не горели во мраке, только чуть сверкнули, когда Ланн повернул голову: привычный отблеск света, струящегося из окна.

— Где волк? Мой отец? — заволновалась Летиция, медленно возвращаясь к реальности. — Ночь еще не закончилась?

— Ты проспала целые сутки, моя госпожа, — мягко ответил ульцескор.

Вчера ночью Ланн, позаботившись о ране ди Рейза, с некоторой опаской отвел Летицию в ее комнату и почти насильно уложил в постель. Ему не давали покоя слова ее отца, сказанные напоследок: они одновременно и сердили Ланна, и будоражили его воображение. Девушка, пережив сильнейшее потрясение, мгновенно уснула; наемник же долго не мог найти себе места, вышагивая по коридору за дверями ее спальни. Утром он сжег тела и закопал яму, тем самым избавив Натана от ненужных расспросов; какое — то время пытался выследить вожака, порезавшегося об стекло, но капли крови были редкими и след обрывался на ступенях, которые вели в город.

Прободрствовав двое суток, Ланн крепко спал, и видения, являвшиеся ему, были тревожными и нездоровыми: ему снился запах паленой плоти, ленты дыма, струящегося над пепелищем, солнце, блестевшее на лезвиях клинков, сморщенные, окровавленные лица карцев, некогда его соратников, и огонь, пожиравший все. Ланн искал выход в лабиринте из пламени, и огонь заступал ему дорогу каждый раз, как он делал шаг. Он чувствовал жар и боль, но его одежда и волосы оказались неподвластны лижущим языкам огня, а кожа не покрывалась язвами и не чернела. Голос Летиции вырвал ульцескора из дремы и развеял чувство одиночества, мучившее его во сне. Эта девушка — всего лишь на время, как и те, другие; привязываться к ней было бессмысленно.

Летиция вспомнила все до мельчайших подробностей и возжелала ответов.

— Что будет с моим отцом? Он станет волком?

— Да.

Они помолчали. Госпожа ди Рейз кусала губы — ей не хотелось обнаруживать свою слабость. Она женщина, еще подросток, она испугалась: в тот момент мысль о том, что своими действиями она ставит под удар не только себя, но и остальных, попросту не пришла ей в голову. Архен собирался обратить ее, и, не появись отец, на Летиции бы уже лежало проклятье. Но ведь и так должно было случиться, разве нет? Она достанется зверю.

— Это моя вина, — сказала она.

— Да.

Его вялый, безучастный ответ вывел девушку из себя.

— Почему ты всегда такой? — вспылила Летиция. — Никогда не пытаешься быть милым. Утешить меня, в конце концов. Неужели ты никогда не имел дело с противоположным полом?

Утешь меня. Ланн передернул плечами и согнул одну ногу в колене, опершись на нее локтем. Он избегал ее взгляда, поэтому ответил, смотря в стену напротив:

— Я всего лишь сказал правду.

Между ними повисла долгая пауза.

— У тебя нет выбора. Ты должен убить вожака.

— Я так и планировал.

— Когда произойдет превращение?

Она снова пыталась быть сильной и держать себя в руках. Ни единого признака волнения, ни единой слезы или предательского дрожания губ. Ведьмы носили похожие маски: надевая их, они становились безжизненными, как скульптуры, высеченные из мрамора. И все же за фальшивой личиной спокойствия они лихорадочно искали ответ, используя силу и знания, которыми были наделены, — в отличие от них, Летиция была беспомощной, она не имела внутреннего источника, из которого могла почерпнуть необходимые сведения. Рано или поздно ведьмы выбирались из темницы страха — госпоже ди Рейз пришлось бы томиться в ней вечно.

— Во время следующей полной луны.