Лихорадка отступила. Когда госпожа ди Рейз очнулась, то обнаружила под боком вожака, открывшего глаза при ее пробуждении. Архен вскочил на лапы, встряхнулся и внимательно посмотрел на Летицию, будто справляясь о ее самочувствии.
Летиция, всеми силами стараясь не замечать волка, откинула одеяло и принялась вытряхивать из волос сосновые иголки. Покончив с этим занятием, она, пошатываясь на нетвердых ногах, прошествовала к воде и смочила сухое, саднящее горло. Архен проводил ее взглядом. Платье пропахло потом, от сандалий остались одни обрывки, но истертые ступни больше не болели. Может, волк вылизывал ноги ей, спящей. Летиция наклонилась над ручьем и смыла липкий пот с лица и шеи. Потом она вернулась к Архену, сидевшему неподвижно, и завернулась в одеяло с головой.
— Мне снились кошмары, — заявила она, высунув наружу кончик носа. Архен ничего не сказал, и Летиция спросила: — Оборотни видят сны?
— Иногда.
— Вам снится, что вы люди? Или животные?
— Когда как. — Архен никак не мог взять в толк, почему девушка испытывала к нему и его роду такую сильную неприязнь. Разве невольников ненавидят за то, что они рабы? Люди сами сунулись к нему — Архен их не звал; он не давал им повода убивать Эстер, так же как и она не нападала на охотников. Гончая покусилась на ее добычу — что же, мардагайл должна была уступить ее псу?
Сквозь ветви проглядывало серое, пасмурное небо. Летиция попыталась определить время суток — и не смогла. Пока она металась в горячке, волк заботился о ней, укрыл ее одеялом, согревал своим теплом. Она поежилась, вспомнив образы, являвшиеся ей в бреду.
— Что ты знаешь о людях в хрустальных масках?
— Ничего.
— Я хочу домой, — помедлив, сказала Летиция.
— Это пройдет.
— Выведи меня отсюда. У нас ничего не получится.
— А что у нас должно получиться? — Архен разразился целой серией хрипящих звуков, изображая смех. — Через два месяца ты станешь моей самкой. Все проще, чем тебе кажется. Священник, как и твое согласие, мне без надобности.
Летиции показалось, что волк ухмыляется.
— Ты — животное, — с ненавистью произнесла она и отвернулась.
Вильгельме приходилось хуже всего. В отсутствие госпожи ди Рейз у нее не было никаких обязанностей: девушка целыми днями слонялась по дому, мучаясь от скуки и безделья, а Локс, тоже утративший хозяйку, повсюду таскался за ней. Куда же подевалась Летиция? В поместье ходили разные слухи, по большей части неутешительные. Предполагали, что Натан отдал ее в жены уродливому старику и ловко скрыл этот факт, дабы избежать общественного порицания. Продал в рабство. Обменял на семена редких сортов винограда или огромное парусное судно, на котором хозяин вскоре планирует отправиться в длительное путешествие. Перед отъездом челядь разгонят, им придется долго скитаться по чужим домам, не находя себе места; они разочаруются в жизни и в итоге сопьются. Эту безрадостную теорию поддерживала даже Джоанна, отвечавшая за чистые простыни и ночные горшки, и Вилл вынуждена была отказаться от совместных трапез с прислугой, опасаясь, что неизвестная болезнь, поразившая рассудок обитателей поместья, не обойдет ее стороной.
В гостиной было невыносимо душно. Вилл развесила портьеры и открыла окно, впуская в комнату закатный свет. На ровном поле для крокета зеленела трава, лишь один кружочек голой земли портил общее впечатление. Интересно, почему Ланн обошелся с Вилл так холодно в их последнюю встречу? Неужели с Тишей случилось что — то плохое, и Ланн отправился ей на выручку? Камеристка внутренне похолодела, а затем велела себе выбросить глупые мысли из головы.
Локс тявкнул и потянул Вилл за край платья. Камеристка обернулась, и только сейчас заметила хозяина дома, сидевшего перед зажженным камином. Початая бутылка стояла перед Натаном на журнальном столике, в руке он держал стакан виски со льдом. Лучшую возможность для задушевной беседы было трудно вообразить. Песик, отчаявшись привлечь внимание, принялся грызть деревянную ножку подставки для ваз, а Вилл шагнула к Натану и присела на спинку дивана.
Ди Рейз вздрогнул, повернул голову и обвел ее мутным взглядом. Судя по его внешнему виду, бутылке с виски предшествовали другие, не менее крепкие, напитки. Вилл прежде не видела Натана пьяным, но для всего существует первый раз. Пребывая в нетрезвом состоянии, Натан не буйствовал и не пытался учить других жизни, как это делал отец Вилл. Он думал; и эти думы были мрачными и исполненными тоски. Спасало лишь то, что на утро Натан забывал, что именно терзало его прошлым вечером, а когда туман забвения начинал рассеиваться, он снова возвращался к выпивке. А все потому, что уже второй раз в его жизнь ураганом врывались события, которые он был не в силах изменить. Сначала его бросила Фэй, а теперь и Тиша. Неужели дочь подумала, что отец был в сговоре с оборотнем? Ди Рейз стиснул зубы, погрязнув в собственных рассуждениях и не замечая того, что творилось вокруг.