Печенье счастья

Я прислонился к фонарному столбу и посмотрел на небо. Никакого снега не наблюдалось. Несколько ребят с продленки выбежали во двор с мячом и начали играть в футбол. С того места, где я стоял, просматривался весь школьный двор, даже было видно, что творится в классе группы продленного дня. Хорошее место, если хочешь за кем-то понаблюдать. Внезапно я сообразил, что это тот самый фонарный столб, у которого на днях стоял Йеппе. Может, у него вошло в привычку простаивать здесь? Мне почему-то пришло в голову, что я никогда раньше не видел Йеппе играющим с другими ребятами во дворе во время большой перемены.

Я обычно всегда был занят тем, что гонял в футбол с мальчишками. Но теперь я стоял тут, у фонарного столба, и мои мысли бродили далеко от тех привычных будничных мыслей, которые посещали меня раньше. На самом деле уже ничего не было таким, как раньше.

Я вздрогнул и посмотрел на школьные часы на стене. Ой, как поздно! Я совсем забыл о времени.

Я открыл дверь квартиры и сразу услышал папино пение. Он тоже услышал, как я пришел, и высунул голову из кухни:

– Где ты был, Оскар? И почему твой мобильный не отвечает?

– Я был дома у Хьюго. А телефон я сегодня забыл, – ответил я.

Я опустил рюкзак на пол и снял куртку. Потом разыскал мобильный телефон: два пропущенных вызова.

– Она приходила сюда, – крикнул папа из кухни.

Там у него что-то шкворчало на плите – судя по запаху, папа жарил котлеты.

– Кто?

Я уже открыл дверь в свою комнату, но, услышав папин ответ, застыл на пороге.

– Девочка, которая была здесь на днях, Бие. Она выглядела расстроенной, когда я сказал ей, что тебя нет дома.

– Вот как… – пробормотал я. – А когда… Когда она приходила?

Папа пожал плечами и посмотрел на кухонные часы:

– Полчаса назад, кажется.

Полчаса назад. То есть тогда, когда ходил мимо ресторана. Я был там и Бие, а она в это же время была здесь кала меня.

В груди что-то щелкнуло. Честное щелкнуло.

Птица счастья

– ПОДЪЕМ, СТАРИК!

Мама подняла жалюзи и открыла нараспашку окно. Жуткий ледяной ветер ворвался в мою комнату. Я свернулся калачиком под одеялом и изо всех сил попытался опять заснуть. Тогда мама уселась на краешек кровати и принялась щекотать меня через одеяло. Я до смерти боюсь щекотки, поэтому едва ее пальцы коснулись меня, как я забарахтался и, с хохотом вынырнув из-под одеяла, попытался пощекотать ее в ответ. Но мама вспорхнула с кровати и, стянув с меня одеяло, завернулась в него, как в мантию. Я попытался сдернуть с нее одеяло, но мама каким-то непостижимым образом выдернула меня из кровати и закружилась со мной в вальсе по комнате.

– Мамааа! – взмолился я.

– Оскар! – счастливым голосом закричала мама. – Просыпайся! Снаружи нас ждет чудесный снежный мир!

В конце концов мама оставила меня в покое и, закинув одеяло на мою кровать, умчалась на кухню. Я немедленно нырнул обратно в постель, но тут же понял, что придется опять вскакивать, чтобы закрыть окно.

Она – сумасшедшая.

Я имею в виду мою маму. Но вот в искусстве будить по утрам ей просто нет равных. Сложно сердиться, когда тебя щекочут. Вдобавок до меня донесся аромат свежезаваренного чая и поджаренного хлеба.

На кухонном столе стояла коробка с электрической гирляндой. Папа распутывал провод, собираясь повесить его на окно.

– Как у тебя обстоят дела с песней Стефана? – спросил он, едва завидев меня на кухне.

Я сунул в рот ломтик поджаренного хлеба и, отвернувшись, пробормотал:

– Мм… хорошо.

– А ты будешь петь соло или вас будет несколько? – не унимался папа.

Я еще что-то пробормотал и тут услышал, как мама прошептала папе:

– Ну, Эдвард. Предоставь Оскару самому выбирать дорогу в жизни. Я совсем не уверена, что он сгорает от желания петь соло.

– Верно, – прошептал в ответ папа, – но он сам сказал мне, что… Ай!

– Что случилось? – вскрикнула мама.

Я стремительно развернулся и увидел выдернутый из стены провод от гирлянды, которую папа пытался подключить.

– О-хо-хо! – вздохнул папа, крутя провод в руках. Изоляция в одном месте, треснув, обуглилась, и в кухне запахло горелым.

– Говорила же я тебе, что гирлянда совсем старая, – вздохнула мама.

– Ну да, говорила, – улыбнулся папа. – Ладно, по дороге домой куплю новую.

Напуганный папиной неудачей с гирляндой, я уже не испытывал желания обсуждать с родителями предстоящий рождественский концерт, который должен был состояться в понедельник.

После обеда все оправились на последнюю репетицию перед концертом. Когда мы пришли в актовый зал и заняли свои места на сцене, Ульрика обратилась к нам с такими словами:

– Я знаю, что концерт получится просто замечательным, потому что вы очень старались и прилежно работали. А теперь я хочу услышать все наши песни… и чтобы ваши голоса заполнили этот зал до самого потолка!

Может, так снег на нас повлиял, но мы все чувствовали небывалый душевный подъем и пели с большим энтузиазмом. Только Ниссе в перерывах между песнями дурачился больше обычного, но не настолько, чтобы Ульрика что-то заметила.